Николай останавливается у бывшего дома Марии Николаевны. Здесь пусто, окна забиты досками.
— Ищешь кого? — окликает его старушка с соседнего двора.
— Здравствуйте, баба Нюра, — улыбается Николай. — Помните меня? Иванов сын.
— Как не помнить, — она щурится, вглядываясь в его лицо. — На отца похож стал. А чего приехал?
— Хотел узнать, что с Марией Николаевной стало? И с ее детьми?
Старушка качает головой:
— Уехала она, как только третьему годик исполнился. Говорят, в область подалась, к родственникам. А дети… кто знает. Выросли, поди.
— А про Сергея что слышно?
— Серый? — старушка сплевывает. — Сел он, года три назад. За грабеж. Нашего нового председателя обчистил по пьяни. Да так глупо, что даже участковый не смог отмазать.
Николай кивает. Информация складывается в пазл, который он собирает уже девять лет.
— А батя твой… — начинает баба Нюра, но осекается. — Вышел он, слышала я. Только не сюда вернулся.
— Знаю, — говорит Николай. — К матери моей не поехал. Гордый.
— А ты-то зачем приехал? — старушка прищуривается. — Дом продан, мать в городе, отец… где-то. Что ищешь?
Николай молчит, глядя на заколоченный дом. Что он ищет? Ответы? Справедливость? Или просто точку в истории, которая сломала их семью?
Дом Сергея — покосившаяся избушка на краю деревни. Николай стучит в дверь, зная, что никто не ответит. Мать Сергея умерла еще до его ареста, а сам он сидит где-то под Вологдой.
Дверь неожиданно скрипит и открывается. На пороге стоит мужчина с седой щетиной и потухшим взглядом.
— Папа? — Николай делает шаг назад, не веря своим глазам.
Иван Сергеевич щурится, вглядываясь в лицо сына. Постаревший, осунувшийся, но узнаваемый.
— Здравствуй, сынок, — голос хриплый, будто не использовался долгое время. — Нашел меня все-таки.
— Я не искал, — честно отвечает Николай. — Думал, ты в колонии.
— Вышел по УДО полгода назад, — Иван отступает в сторону, пропуская сына в дом. — Сергей свою хату мне оставил, когда узнал, что самому скоро сидеть. Сказал, типа компенсация.
Внутри пахнет сыростью и дешевыми сигаретами. На столе — початая бутылка водки и один стакан.
— Почему не сообщил? — Николай оглядывается, замечая, как убого жилище. — Мама думала, ты где-то на севере устроился.
— А зачем? — Иван пожимает плечами. — Ты уже взрослый, Ольга школу, наверное, закончила. Нечего прошлое ворошить.
— Значит, ты знаешь, — Николай смотрит прямо на отца. — Что это Сергей убил Виктора Петровича.
Иван молчит, затем достает из шкафа еще один стакан.
— Садись, сын. Разговор долгий будет.
— Сергей сказал мне перед своей отсидкой, — Иван крутит в руках стакан. — Признался, что искал золото, а когда не нашел, решил подкараулить меня у леса. По пьяни перепутал с Виктором, выстрелил. А потом струсил, подбросил мне гильзу от патрона.
— Я догадывался, — кивает Николай. — Мог бы сказать на суде.
— И кто бы поверил? — горько усмехается Иван. — Без доказательств, после моих похождений с Марией? Да мне за «сговор с сообщником» еще накинули бы.
