– Не удалась у тебя дочка! – провожая взглядом беременную сноху, нарочито громко протянула свекровь, – и посуду грязную со стола не сразу убрала, и салат крупно нарезала!
Сватьи сидели теплым августовским вечером в саду под яблоней, где был накрыт к ужину стол. Свекровь с наслаждением прихлебывала чай с медом, только что поданный Машей. Сегодня праздник – Яблочный Спас! Повод наведаться в гости к родителям невестки. Приехала внезапно. Гостинцев не привезла, вот еще! Сваты люди зажиточные, обойдутся…
Что ответила мать, Маша не расслышала, но эти слова стали последней каплей.
– Разведусь с Сергеем! Сил моих уже нет жить с этой мегерой! А он от своей мамы никуда!
Поженились они недавно. Сергей заприметил скромную и тихую Машу на дне рождения ее подруги. Белокурая, худенькая, с большими серыми глазами девушка сразу запала ему в душу. Да у него и возраст уже… Жениться пора, не всю жизнь вдвоем с мамой жить. А с ней еще не каждая уживется… Только вот такая робкая Маша.
Накануне Маша с мужем поссорились. Сергей объявил, что его на полгода отправляют в командировку. И жена, на седьмом месяце беременности, остается вдвоем со свекровью.
– Ну и уезжай! А я тогда к своим родителям поеду! С ней не хочу быть! – не соглашалась Мария.
Сергей надулся… Как и всегда, когда Маша демонстрировала неприязнь к свекрови… Уехал не простившись.
Маша жила у своих родителей. И вот тебе «радость» – мама Сергея и здесь ее достала…
– Маша, слышь! – не унималась зловредная старуха, – завтра сливы собери, варенья сварим!
– Ты, сваха, в своем уме? Она что, с животом по лестницам на деревья лазать будет? Тебе надо, сама собери, – вступилась за дочь мать… Но сильно не возмущалась, зачем портить отношения?
Назавтра к вечеру сливовое варенье было сварено и свекровь собралась домой.
– Маша, проводи меня к автобусной остановке! Старая я, варенье не донесу… Чай, трехлитровая банка… Я в молодости в твоем положении ведра с водой таскала! И ничего, вон какого мужа тебе родила!
Они спешили, боясь пропустить автобус. На спуске Маша не заметила небольшую ступеньку, из-за живота не видно было – и с размаху упала всем телом. Охая, поднялась. Вроде бы ничего… Все цело – руки, ноги. Только ссадина. Банка с вареньем разбилась вдребезги.
– Ох, банку разбила! Сколько трудов насмарку! Руки у тебя кривые, – зло шипела мама мужа, – ну и невестку Бог послал… Растрепа!
Посадив на автобус не перестающую браниться свекровь, Маша вернулась домой. Родителям ничего не сказала. Она предпочитала лишний раз их не расстраивать.
А ночью почувствовала неладное. Стали подтекать воды…
– Это роды! Только бы с ребенком ничего плохого не случилось… Семимесячные дети уже жизнеспособны… Пойду потихоньку в скорую… Тут недалеко, десять минут ходу. Родителей не буду поднимать, напугаются… У отца сердце слабое.
– Ты куда это собралась? – в комнате зажегся свет, в дверях стояла мама… Маша виновато опустила голову. Пришлось все рассказать.
Через двадцать минут подъехала скорая.
– Не наклоняйся, я тебе туфли сам надену, – отец трясущимися руками застегивал на Машиной обуви застежки…
События происходили в начале 90-х. Довольно грубо тогда относились к женщинам в роддомах. Наверняка в больших городах были и хорошие больницы. А вот в глубинке – это жесть!
Оказалось, что ближайший роддом закрыт на ремонт. Скорая помчалась по ухабам и колдобинам разбитой дороги в соседний город. Сердобольный водитель, проникшись важностью момента, включил сирену. А Маша задремала, ничего особенного она пока не чувствовала.
Было три часа ночи, когда они подъехали к приемному отделению. Дверь оказалась закрыта.
– Откройте! Срочно! У нас женщина рожает! – безуспешно взывала фельдшер, – в ответ тишина. Подошел водитель, громко застучал в окно большим кулаком. Наконец послышались шаги. В дверном проеме появилась заспанная, с растрепанными волосами дежурная медсестра:
– Чего стучите? Приспичило им, не могут до утра подождать…
– Ты думай, что говоришь! – рассердился взвинченный непростой ситуацией и тяжелой дорогой водитель, – как можно рожать подождать?
– Давай уж, заходи, – протянула недовольная девица.
Медработник принялась заполнять документы, а Маша села на кушетку. Ее ужасно тянуло в сон.
– Фамилия мужа! Эй, муж есть у тебя? Чего зеваешь?
– Муж? – Маше вспомнилась ссора с Сергеем, – пишите, что нет, – ей очень хотелось побыстрее закончить общение с хамоватой медсестрой.
– Нагуляла, видать, – ехидно пробормотала девица. Маше уже было все равно, а процесс приема, оказывается, только начался.
– Возьми в шкафу градусник!
Маша послушно стала искать в стеклянном шкафчике термометр, но не нашла.
– Глаза протри! Вон, в стаканчике, закрашенном коричневой краской.
Затем ее повели на гигиенические процедуры и после, вконец измученной, выдали больничную одежду.
Принесли и обувь – целый мешок старых, заскорузлых шлепанцев. Тапки оказались почему-то все на одну ногу. Медсестра с плохо скрытым удовольствием наблюдала, как Маша долго рылась в хламе. С трудом найдя пару на размер меньше, больная отправилась в палату. И наконец-то уснула.
Утро было солнечным и радостным, пока Маша не вспомнила, где она и по какому поводу. Вскоре ее осмотрела вежливая и приветливая доктор.
– Разрыв околоплодного пузыря. Сегодня ты у нас родишь. Иди и ни о чем плохом не думай – у ребеночка нормальное сердцебиение, все будет хорошо. Машино настроение заметно улучшилось.
Она наблюдала за соседками по палате. И смех, и грех! Роженицы находились в различных стадиях схваток. Одна во время болей хваталась за батарею отопления и тянула ее на себя. Вторая встала на четвереньки – ей так было легче. Во время приступа она вдруг заползла под кровать.
– Ну вы, бабоньки, даете! – в палату зашла сменившаяся медсестра и расхохоталась, – отцепись, оторвешь ведь трубу! А ты, подруга, выползай из-под кровати. Идемте уже в родзал! Женщины со стонами двинулись исполнять приказ.
