Марина сидела на краешке стула, руки сжимала в кулаки.
— Это законно? То, что он сделал?
Адвокат поднял глаза:
— Формально — да, всё оформлено правильно. Но есть нюансы. Расскажите подробно, как происходило подписание.
Она рассказала. Про то, как Иван спешил, говорил о формальностях, как она доверяла и не читала.
— Понятно, — адвокат кивнул. — Это классическая схема. Злоупотребление доверием. Такие дела у нас, к сожалению, не редкость.
— Значит, можно что-то сделать?
— Можно. И нужно. Договор дарения можно оспорить, если докажем, что подписание происходило под влиянием заблуждения или обмана. У вас есть свидетели?
— Жаль. Но это не критично. Главное — ваши показания. Расскажете в суде, как было дело.
— В суде? — Марина побледнела. — То есть придётся судиться с собственным сыном?
— Боюсь, да. Иначе никак. Он добровольно квартиру не вернёт — это очевидно.
Марина молчала, смотрела в окно. На улице люди спешили по своим делам, не зная о том, что в этом кабинете женщина решает, хватит ли у неё сил бороться с предательством.
— Вы не обязаны с этим мириться, — тихо сказал адвокат. — Я помогу. Мы подадим в суд иск о признании договора недействительным. Шансы есть.
— Тогда хотя бы будете знать, что боролись.
Татьяна Петровна сжала её руку:
— Мариночка, ты же не сдавайся. Нельзя так.
— Хорошо, — прошептала Марина. — Давайте попробуем.
Марина не могла заснуть. Лежала, смотрела в потолок и слушала, как тикают часы на кухне. В голове крутились одни и те же мысли — как это случилось? Где она ошиблась?
В три утра встала, надела халат, прошла на кухню. Поставила чайник, достала из шкафа старую книгу. Гражданское право, учебник ещё советских времён. Купила когда-то давно, мечтала поступить на юридический. Но потом родился Иван, потом работа, быт, заботы…
Открыла на случайной странице. Буквы были мелкие, но она заставила себя читать. Договор дарения. Статья за статьёй. Условия признания недействительности.
— Обман, — прочитала вслух. — Злоупотребление доверием.
Именно так и было. Он обманул её, воспользовался тем, что она ему доверяла.
За окном начинало светать. Марина заварила крепкий чай, села поудобнее и читала дальше. Впервые за много лет чувствовала, что делает что-то важное. Не для кого-то — для себя.
— Я же не дура какая-то, — сказала она вслух. — В школе хорошо училась, в институте тоже. Просто всё время думала сначала о других, а не о себе.
Вспомнила, как в молодости мечтала стать юристом. Хотела защищать людей, бороться за справедливость. А вместо этого тридцать лет отдала семье, мужу, сыну.
— Хватит, — прошептала она, закрывая книгу. — Хватит бояться. Я не просто мать. Я человек. И у меня есть права.
Солнце поднялось над городом, и Марина впервые за долгое время почувствовала, что готова бороться. Не только за квартиру — за себя.
Зал был небольшой, пустой. Только судья за высоким столом, секретарь, адвокат и они — Марина с Иваном. Сын сидел в другом конце зала, разговаривал со своим представителем. Даже не посмотрел в её сторону.
— Слушается дело о признании договора дарения недействительным, — объявила судья. — Истец — Соколова Марина Ивановна, ответчик — Соколов Иван Маринович.
