— Надя, помоги разобраться. Сын деньги взял и не отдаёт…
Они встретились на следующий день в кафе возле дома. Надежда Сергеевна выслушала всю историю, попивая кофе и хмурясь.
— Лена, ну как же так можно? Миллион без расписки!
— Понимаю. Но юридически ты в очень сложном положении. Без документов доказать факт займа почти невозможно. Банковский перевод не считается — там не указано, что это долг.
— А если свидетели найдутся? Может, кто-то слышал наши разговоры?
— Лена, даже если найдутся, дело проиграшное. Суд в таких случаях встаёт на сторону ответчика. А Артём скажет, что это был подарок от любящей матери на развитие бизнеса.
Елена размешивала сахар в чае и молчала. Значит, всё. Конец.
— Единственный шанс — если он сам признает долг и подпишет расписку задним числом, — продолжала Надежда Сергеевна. — Но после того, что произошло, вряд ли он на это пойдёт.
— Подписав расписку, он автоматически признает себя должником. А это уже совсем другое дело — и для суда, и для приставов.
Елена допила чай и посмотрела в окно на знакомый двор. Дети всё так же гоняли мяч под фонарём, но теперь это не радовало, а только напоминало о прошлом.
— Надя, а сколько стоит подать в суд?
— Тысяч пятнадцать госпошлина. Plus услуги адвоката — ещё тысяч тридцать минимум. И время — месяцы, а то и годы.
Сорок пять тысяч, чтобы с ничтожными шансами вернуть остальные… Елена поблагодарила соседку и пошла домой. В прихожей сняла пальто, прошла на кухню и села за стол.
Тишина. Только тиканье часов да шум воды в трубах. И понимание того, что справедливости не будет.
Телефон лежал на кухонном столе уже третий день. Елена специально положила его подальше от себя, чтобы не поддаться искушению набрать знакомый номер.
Раньше она звонила Артёму каждые два-три дня. Спрашивала, как дела, что ел, как самочувствие. Материнская привычка, выработанная годами. Но теперь всё изменилось.
Она встала к окну и посмотрела во двор. Ноябрь в этом году выдался особенно хмурым. Деревья стояли чёрные и мокрые, а детская площадка пустовала. Даже мальчишки не играли в футбол — слишком грязно.
На столе рядом с телефоном лежала стопка газет. Елена работала корректором в районной газетке уже пять лет, но после возвращения из Перми попросила дать ей постоянную рубрику. Нужно было чем-то занять голову, чтобы не думать о сыне.
— Советы бывалой, — придумала она название. Каждую неделю писала коротенькие заметки для пенсионеров: где дёшево купить лекарства, как не попасться мошенникам, какие льготы положены по возрасту.
Ирония судьбы: она учила других избегать обмана, а сама попалась на удочку родного сына.
Телефон вибрировал. Елена взглянула на экран — Артём. Первый раз за две недели.
Через минуту пришло сообщение: «Мам, почему не отвечаешь? Я волнуюсь».
Елена прочитала и положила телефон обратно. Волнуется… А где было это волнение, когда он тратил её деньги?
На следующий день он звонил ещё дважды. Потом прислал длинное сообщение: «Мама, я понимаю, что ты злишься. Но почему молчишь? Давай поговорим. Я ведь не специально так получилось…»
Не специально. Но получилось.
Елена взяла телефон, начала набирать ответ, потом стёрла и положила аппарат в ящик стола. Пока не готова. Пока слишком больно.
Она подошла к комоду и сняла со стены фотографию: Артём в выпускном костюме, с дипломом в руках. Такой счастливый, полный планов… Когда это было? Шесть лет назад? Или семь?
Фотография отправилась в коробку к остальным семейным снимкам. Рядом лежали детские рисунки, школьные грамоты, первая зарплатная ведомость… Целая жизнь.
Елена закрыла коробку и убрала её в шкаф. Потом прошлась по квартире, снимая остальные фотографии сына. Не из злости — просто больно было каждый день видеть его лицо.
Вечером села за компьютер и начала писать очередную статью:
«Дорогие читатели! Сегодня хочу поговорить с вами о том, как важно оформлять документы даже в отношениях с близкими. Доверие — это хорошо, но бумага никогда не подведёт…»
Писала и думала: хоть кому-то её горький опыт пойдёт на пользу.
За окном зажигались фонари, а в квартире становилось всё тише. Елена допечатала статью, отправила в редакцию и пошла на кухню ставить чайник.
Телефон молчал. И это было правильно. Пусть Артём поймёт, что означают его действия. Пусть прочувствует, каково это — терять самого близкого человека.
Она налила чай в чашку без розочек — те остались в серванте. Теперь пила из простой белой кружки. И как-то даже легче стало. Меньше воспоминаний.
Электроподстанция находилась на окраине Перми, за железной дорогой. Артём приехал туда на маршрутке в семь утра, когда город ещё спал под серым январским небом.
— Новенький? — спросил бригадир Семёныч, окидывая его оценивающим взглядом.
— Документы есть? Образование?
— Техническое. Энергетик.
Семёныч хмыкнул и кивнул на здание подстанции.
— Ладно, посмотрим, что из тебя получится. Зарплата двадцать пять тысяч на руки плюс премиальные. Работаем с семи до шести, выходные — суббота и воскресенье. Опоздания не терпим, пьянку тоже. Понятно?
Первые дни были тяжёлыми. Артём отвык от физического труда, руки покрылись мозолями, спина болела от непривычных нагрузок. Но постепенно втягивался. Проверка оборудования, снятие показаний, мелкий ремонт — работа оказалась не такой простой, как казалось.
— Эй, предприниматель! — подшучивал над ним слесарь Колька. — Как там твои солнечные батарейки?
Артём сначала злился, но потом понял: парень не со зла. Просто в коллективе принято было подкалывать друг друга. И постепенно прозвище прижилось, но уже без насмешки.
