— А вот это что? — Вика показала на угол, где из-под обоев выглядывал край какой-то бумажки.
Любовь осторожно поддела её ногтем. Это оказался листок из школьной тетради, сложенный вчетверо. Она развернула его и замерла.
«Тётя Люба, не сердись на меня. Я знаю, что иногда веду себя плохо. Но я правда тебя люблю. Ты для меня как вторая мама. Ольга, 1998 год.»
Буквы были аккуратными, старательными — почерк девочки-подростка. Любовь помнила этот год. Ольга тогда действительно жила у неё несколько месяцев, после смерти своей матери. Восемнадцатилетняя, растерянная, она искала работу и место в жизни. И правда вела себя иногда плохо — не убиралась, приводила парней, включала музыку по ночам.
— Что там? — спросила Вика.
Любовь молча протянула дочери записку. Вика прочитала и тихо присвистнула.
— Ничего себе. Она тогда была совсем другой?
— Другой. — Любовь села на подоконник, всё ещё держа записку. — Молодой, глупой, но не злой. Я думала, она найдёт свою дорогу.
— Жизнь случилась. Неудачный брак, разочарования, пьянство. Она поняла, что проще жить за чужой счёт, чем строить свою жизнь.
Вика продолжила снимать обои, а Любовь сидела и смотрела на записку. Странно — злости на Ольгу больше не было. Была только грусть о том, что могло бы быть, но не сложилось. О том, как наивная девочка превратилась в циничную женщину, которая решила, что весь мир ей должен.
— Мам, а ты её простила? — неожиданно спросила Вика.
— Простила. — Ответ прозвучал сам собой, без раздумий. — Но это не значит, что я готова снова с ней жить.
— Прощение — это когда ты отпускаешь обиду. А границы — это когда ты защищаешь себя от повторения ситуации.
Вика кивнула, словно поняла что-то важное.
Любовь посмотрела на листок бумаги. В нём было что-то трогательное — память о времени, когда Ольга ещё умела любить не только себя.
— Оставим. Но не здесь. — Она аккуратно сложила записку и убрала в карман. — Положу в альбом с фотографиями. Пусть будет память о том, какой она была когда-то.
К вечеру они сняли все обои. Стены стояли голые, готовые к новой жизни. Комната казалась больше, светлее. В ней больше не было следов чужого присутствия — только воспоминания о детстве Вики и надежды на будущее.
— Знаешь, мам, — сказала Вика, убирая в мешок последние клочки старых обоев, — я горжусь тобой.
— За то, что ты наконец научилась говорить «нет». За то, что защитила свой дом. За то, что простила, но не забыла урок.
Любовь обняла дочь. В этой пустой комнате, среди мусора и пыли, она чувствовала себя счастливее, чем за последние несколько лет. Потому что впервые за долгое время она была честна с собой и с теми, кого любила.
— А завтра будем клеить новые обои, — сказала она. — И начнём новую историю этой комнаты.
Красивая пижама и новая жизнь
Месяц спустя Любовь делала то, чего не делала лет десять — покупала себе красивые вещи просто потому, что они ей нравились. В магазине женского белья она долго выбирала между двумя пижамами — одной практичной серой и другой небесно-голубой с кружевной отделкой. Раньше она бы взяла серую — дешевле, практичнее, не жалко стирать. Но сегодня рука потянулась к голубой.
— Очень красивая модель, — сказала продавщица. — Вам идёт этот цвет.
Дома Любовь примерила покупку перед зеркалом. Шёлк приятно холодил кожу, кружево на манжетах делало её руки изящнее. Когда она в последний раз носила что-то красивое дома? Когда вообще думала о том, как выглядит, оставшись наедине с собой?
Кабинет в бывшей Ольгиной комнате почти закончили. Светлые обои с мелкими розочками, белый письменный стол, книжные полки до потолка. Вика привезла из Москвы компьютер — сказала, что маме пора осваивать интернет всерьёз. На подоконнике теперь стояли цветы — фиалки в красивых горшочках, которые Любовь выбрала сама, не спрашивая ничьего мнения.
Вечером она заварила себе чай в красивом фарфоровом чайнике, который раньше доставался только по праздникам. Теперь каждый вечер был маленьким праздником — тишина, любимая книга, никто не требует внимания, заботы, денег. Сначала эта тишина казалась пугающей, а теперь обнимала, как старый друг.
Телефон зазвонил в половине девятого. Вика.
— Мам, как дела? Как кабинет?
— Всё замечательно. Сегодня повесила последнюю полку. Завтра начну расставлять книги.
— А я записалась на курсы фотографии! Помнишь, я в детстве мечтала стать фотографом?
— Помню. И очень рада, что ты вспомнила о своей мечте.
Они болтали полчаса — о работе, о планах, о мелочах. Лёгкий разговор матери и взрослой дочери, которые наконец перестали нести друг перед другом ответственность за чужое счастье.
— Мам, а как соседи? Не осуждают за историю с Ольгой?
— Марина меня поддерживает. А остальные… — Любовь пожала плечами, хотя дочь этого не видела. — Мне стало всё равно, что думают люди, которые не знают всей правды.
— Это правильно. Кстати, у меня новость.
— Я встречаюсь с одним парнем. Хорошим. Может быть, на Новый год привезу его познакомить.
— Буду рада. — И Любовь правда была рада. Не тревожно-рада, как бывало раньше, когда она переживала за каждый шаг дочери, а спокойно-рада. Вика взрослая, сама знает, что делает.
После разговора Любовь села в кресло с чашкой ромашкового чая. За окном уже стемнело — декабрьский вечер наступал рано. В квартире горел только торшер в углу, создавая уютный полумрак. Никто не требовал включить верхний свет, никто не смотрел телевизор на полную громкость, никто не курил на кухне.
Она открыла книгу — роман, который купила вчера в магазине. Давно хотела прочитать, но всё откладывала — то Ольга просила помочь с документами, то нужно было идти в поликлинику по её делам, то выслушивать жалобы на жизнь. Теперь время принадлежало только ей.
В половине одиннадцатого зазвонил домашний телефон. Любовь посмотрела на определитель — незнакомый номер. Она чуть не сбросила вызов, но что-то заставило ответить.
Сердце ёкнуло. Три месяца молчания, а теперь звонок. Любовь сжала трубку крепче.
— Я… я хотела сказать, что устроилась на работу. В клининговую компанию. Уборщицей.
— И съехала от того мужика. Снимаю комнату в коммуналке.
Пауза. Ольга явно ожидала другой реакции — вопросов, участия, может быть, предложения помочь.
— Люба, я поняла, что ты была права.
— Во всём. Я правда села тебе на шею. Правда думала, что ты мне обязана. И в суде вела себя гадко.
Любовь молчала. Не потому что не знала, что сказать, а потому что не хотела возвращаться в эту историю. Она была закрыта.
— Ольга, я рада, что у тебя появилась работа и жильё. Но мы больше не семья. Понимаешь?
— Понимаю. Я просто… хотела извиниться.
— Хорошо. Извинения приняты.
Ольга повесила трубку. Любовь посидела ещё немного с телефоном в руках, потом положила его на место. Странно — никаких эмоций. Ни жалости, ни злости, ни желания помочь. Просто констатация факта: один человек позвонил другому, извинился и исчез из жизни.
Она вернулась к книге. Герой романа как раз принимал важное решение — оставить работу, которая его не устраивала, и заняться тем, о чём мечтал с детства. Любовь улыбнулась. Никогда не поздно начать новую жизнь. Даже в пятьдесят восемь лет.
Перед сном она посмотрела на себя в зеркало — голубая пижама действительно шла ей больше, чем старая серая. В отражении она увидела женщину, которая наконец научилась заботиться о себе не меньше, чем о других. И поняла — это самый важный урок, который она выучила за всю свою жизнь.
Завтра она пойдёт записываться на курсы компьютерной грамотности. Вика права — пора осваивать новые возможности. А потом зайдёт в цветочный магазин — купит орхидею для кабинета. Просто потому, что орхидеи красивые, а красота нужна не только для других.
Популярное среди читателей
