— Неужели сложно насухо вытереть тарелки? Что за неряха растёт! — громогласно возмущалась старуха, брезгливо перебирая посуду своими сухими пальцами.
С тихим вздохом в спальне прятались мысли от ядовитых слов. Виктория никогда не считала себя неопрятной, просто современные методы хозяйства заменили устаревшие традиции — сушка на коврике была практичнее и гигиеничнее затхлых полотенец. Именно этот маленький нюанс стал яблоком раздора между двумя женщинами.
Наталья Павловна, будто коллекционер чужих ошибок, с особым удовольствием перетирала посуду влажным полотенцем, распространяя кисловатый запах по всей кухне. Эта мелодия недовольств звучала каждое утро, создавая непреодолимую пропасть между ними.
— Опять транжиришь воду на эти бесконечные стирки? У вас же счётчики! — произнесла мать Константина, заглядывая в ванную.
— Наталья Павловна, вас разве касаются наши коммунальные расходы? Мы самостоятельная семья.
— Мой сын — самостоятельный. А твоя учительская зарплата даже на моющие средства не тянет.
Виктория молча отступила в рабочий кабинет. Ученические работы стали её спасением — в детских сочинениях обитала та непосредственность, которой так не хватало в собственном доме. Но горькое послевкусие от словесных атак маячило на границе сознания.
Раньше мир казался проще — Наталья Павловна жила отдельно, женщины поддерживали вежливый нейтралитет. И сам Константин ранее отдавал предпочтение жене.
В первый год супружества он не переставал восхищаться кулинарными экспериментами Виктории:
— Твои котлеты — загадка вселенной! Удивительно! Раньше куриное мясо казалось сухим, а теперь превратилось в деликатес.
Старуха, хоть и не слышала напрямую этих восхвалений, чувствовала смену предпочтений сына, который перестал появляться на её кухне. Подозрительно щурясь, она допытывалась:
— Наверняка добавляешь химию какую-то? Усилители эти, чтобы мой мальчик твоё стряпанье предпочитал.
— Никакой химии, только кабачок вместо хлеба — получается сочно и без лишних калорий, — улыбалась юная жена.
Наталья Павловна кивала задумчиво, но продолжала готовить по старинке. Константин радовался кулинарии супруги. Но стоило матери переехать под их крышу, вкусовые предпочтения мужчины трансформировались до неузнаваемости.
Внезапно блюда Виктории стали «недосоленными», «недостаточно ароматными», «слишком диетическими». Пища матери превратилась в эталон вкуса, пусть даже пережаренный и едва пережёвываемый.
— Котлеточки по маминому рецепту — настоящий вкус детства, без всяких там кабачков, правда, сынок? — победоносно произнесла Наталья Павловна, накладывая подгоревшее мясо.
Удивительно, но мужчина согласно кивнул, хотя видно было, как ему трудно прожевать пищу.
На кухне остались лишь двое — мать и сын, когда молодая жена, поблагодарив за ужин, удалилась.
— Удивительно, что ты рассмотрел в этой серой мыши. Вечно молчит или дуется.
— Действительно. Нормально говорить с ней невозможно в последнее время.
— Профдеформация — профессиональное выгорание, — диагностировала бывшая медсестра.
Каждое слово отчётливо достигало ушей притаившейся за стеной Виктории. Внутри клокотало разочарование — муж не защитил, а присоединился к обвинениям. Попытка сосредоточиться на проверке работ провалилась — критика неслась через стены.
Когда разговор перешёл на расточительное использование дорогих моющих средств и неумение правильно чистить сковородки, терпение истощилось.
— Может, вам самой взяться за посуду, раз у меня руки не оттуда растут? — выпалила Виктория, появляясь в дверном проёме.
Наталья Павловна застыла от неожиданности — обычно молчаливая невестка впервые показала зубы.
— Я и так переделываю твою работу! Посмотри на эти капли — высохнут и останутся пятна!
📖 Также читайте: Авторские рассказы Елены Стриж
— После ваших затхлых полотенец из чашек пить противно. Лучше естественная сушка.
— Лучше — протирать насухо.
