Ольга не моргала. В голове — короткий фильм: он достаёт бархатную коробочку, снимает шутливо простое кольцо со связки ключей, становится на одно колено… Она даже не услышала, как рядом Артём тихо сказал в сторону Ники: «Держи маму, если что». Он не верил в Тимура, это было видно, но ради матери надеялся на чудо. Хотя в чудеса взрослые мужики верят редко.
Тимур, растянув паузу, достал из пакета бесформенный свёрток. Платье. С серо-оливковым отливом, плотная «дышащая» вязка, ворот-хомут, спущенное плечо, длина — до середины икры, фасон — «чтоб скрыть». На этикетке висела жирная наклейка «Скидка 70%».
— Мы долго выбирали, — Диана Абрамовна кивнула. — Посмотри, какой цвет — практичный. Пятно капни — не видно. И ткань — вискоза, не какая-нибудь синтетика, — она беззастенчиво провела ладонью по полотну, потом заглянула в ценник: — И самое главное — выгодно. По «золотой карте» всего две тысячи девятьсот девяносто. Это я, между прочим, выбила. Магазин «Леди-Комфорт». Там на ваш возраст как раз.
Ника замерла. Артём взял бокал и на секунду прикрыл им лицо. Ольга побледнела. Её кольцо исчезло, как мираж. Она видела перед собой дряблую ткань, обрубленную линию талии и слово «возраст». Её будто чужая рука толкала к ответу:
— Спасибо. Очень… полезная вещь.
— Можно было и повеселее поблагодарить, — тут же отозвалась Диана. — Не каждый день мужчины такие подарки дарят. Тимур, скажи.
— Ольга, не порти настроение, — криво усмехнулся Тимур. — Я же старался.
Артём поднял глаза на мать.
— Мам, давай десерт, — быстро сказал он, будто отрезая сцену.
Когда гости разошлись, Ольга аккуратно повесила платье в шкаф — с чужой привычкой к порядку. Тимур не вытерпел.
— Ты неблагодарная. Можно было хотя бы померить. Женщины нормальные от таких вещей вешаются на шею.
— Я надеялась на предложение, — ответила она спокойно. — Ты сам говорил: «запомнишь надолго».
— Какое дело до штампов? — заявил он. — Живём же. Меня всё устраивает. И должно тебя. Штамп — это очередь в ЗАГСе и делёж при разводе. Ты хочешь потом делить тарелки? Я не хочу. К тому же у меня бывшая до сих пор мозг выносит. Не полезу под чужие суды.
— Удобно, — сказала Ольга. — Всё с выгодой.
Она не начинала. Она фиксировала.
Через месяц на заводе у Артёма начались «оптимизации». Отдел сократили наполовину, его перевели на полставки. Задержки по зарплате, премии срезали, подработки запретили. С их съёмной двушкой становилось тесно не только физически, но и финансово.
— Мам, мы справимся, — говорил он, но взгляд выдавал арифметику. — Ника молодец, подрабатывает на кружке, но это копейки.
Ольга открыла приложение, перевела ему существенную сумму. Сделала это ночью, наличными пополнила карту и попросила сына молчать: Тимур забирал у неё отчёты по расходам под предлогом «вместе планируем бюджет», и каждый перевод в сторону сына превращался в лекцию.
Тимур всё равно что-то почувствовал.
— Я сказал: взрослому мужику помогать не надо, — заявил он с утра. — Пусть шевелится. Мы ему что — спонсоры? У нас свои цели. Машину хочу взять в ближайшие месяцы, ты помнишь? На «маму» нужно побольше, ей ездить удобно. Деньги общий котёл. Не растаскивай.
— Это мои деньги, Тимур, — упрямо сказала она. — И мой сын. Я разберусь.
— Ты живёшь со мной — значит, решаем вместе, — он вытянул губы ниткой.
Ольга кивнула и вечером снова сняла наличные. Переводы шли «тайной тропой».
Когда Артём сообщил: «Ника беременна», Ольга села на стул и закрыла глаза на секунду. У неё не было нужных речей — было простое счастье.
— Господи, — сказала она тихо. — Спасибо. Я помогу всем, чем смогу.
— Поздравляю, — холодно бросил Тимур. — Только сразу договоримся: чужие семьи — не наша обуза. Я не буду вкладываться в их коляски и пелёнки. Нам надо о себе думать. И шум в доме мне ни к чему.
