— Это что за цирк? — спросила она. — Я, значит, квартиру продала, а ты меня под забор? Я тебя, Ольга, как дочку… Я тебя любила. А ты…
— Диана Абрамовна, — спокойно произнесла Ольга, открывая входную дверь, — наши отношения вы путаете с потребительской корзиной.
Тимур рванулся к чемодану:
Он понял, что это не театр, когда Ольга вынесла на площадку последний пакет и поставила рядом его кеды.
— Ты настоял на продаже квартиры. Ты взрослый мужчина. Ты берёшь на себя ответственность. Где вы будете жить — это ваши проблемы, не мои, — сказала она. — Ты мне не муж.
В этот момент на площадку вынырнула Зина — соседка с пятого, в пёстром халате и с прищуром, который вежливо загонял в рамки любого хозяйственного мошенника. Её не нужно было звать. Она жила дверью напротив и слышала всё, что происходило в подъезде последние десять лет.
— Я тут посижу, — сообщила Зина, устраиваясь на табуретке, которую где-то мгновенно раздобыла. — Глаз да глаз. А то вдруг телевизор сам выйдет.
Диана схватилась за сердце:
— Ой, мне нехорошо. Всё, давление. Сердце колет. Сейчас упаду.
— Подождите, — Ольга достала нашатырный спирт из аптечки в прихожей и смочила вату. Поднесла к носу Диане. Та дёрнулась, вздохнула, открыла глаза сразу бодрее.
— Жива, вижу, — сказала Ольга. — Скорую не вызываю. Никаких острых симптомов.
— Ведьма, — прошипела Диана. — Чтобы у тебя…
— Не надо, — оборвала её Зина. — На чужой коврик не плюют. Вон ваши пакеты.
Тимур пытался ещё пару раз «развернуть» Ольгу — то обещаниями, то выговорами:
— Я всё верну, слышишь? Я куплю кольцо, хочешь? Только не позорь. Давай подумаем. Мама у меня одна. Ты жестокая. Кто тебе в старость подаст стакан воды?
— С этим вопросом — к тем, кто продаёт квартиры стариков ради кроссоверов, — ответила она. В голосе не было надрыва — была ясность.
Дверь закрылась. По коридору протащился скрип чемоданных колёс. Диана буркнула напоследок что-то про «неблагодарных», Тимур шепнул: «Ты пожалеешь», — и умолк. Ольгу знобило, пальцы дрожали, но она не пошла за валерьянкой. Зина принесла стакан воды.
— Молодец, — сказала соседка. — Давно пора. Наблюдала я твоего «мальчика». Любит только то, что шуршит и блестит.
— Да не мне спасибо, а себе. Выстояла.
Когда квартира опустела, Ольга присела на стул. Тишины она не боялась — она боялась пустоты, где вместо слов — мелкая экономия на чужих салфетках и планы на твою собственность. Она поймала себя на мысли: «Мужчин больше не будет». Не потому что она никому «не нужна», а потому что она не обязана больше никому доказывать, что «как жена». Она устала играть в несостоявшиеся семьи. Она бережёт свой покой.
Телефон зазвонил. Артём.
— Мам, я на месте. Мы уже почти всё вымыли. Ника нашла кружки с жёлтыми ромашками — говорит, будут нашими «праздничными». Я полку на кухне укрепил, кран подтянул, он немного капал. Тут так хорошо. Дышится легко. Спасибо тебе.
В его словах звучала не просто благодарность — там была уверенность.
— Живите, сынок, — сказала Ольга. — Пусть внук растёт в доме. Я приеду завтра, привезу шторы и постель. Посмотрю, что прибрать.
— Ольга Сергеевна, вы нам жизнь спасли. У меня как будто камень с плеч… — она осеклась. — Извините. Я не хотела пафоса. Я просто счастлива. Мы тут яблони видели. Я ваш пирог научусь печь — тот с вареньем. И будем вас звать к чаю. Спасибо вам.
— Ника, — сказала Ольга, — учить тебя я буду не пирогам, а тому, как успевать отдыхать. Остальное приложится.
Она отключила телефон и посмотрела на платье, висящее в шкафу. Пусть висит. Напоминание. Впереди — новая колыбель, маленькие бодики, яблоневый цвет. Этого достаточно, чтобы верить не в чужие «чудеса», а в своё счастье.
Автор: Владимир Шорохов © Книги автора на ЛитРес
