Отчим предложил отправить мальчика к бабушке в деревню.
— В смысле – к бабушке? – не поняла Оля. – Зачем?
— А чего тут непонятного? – недовольно спросил кавалер и добавил многообещающе. – Пусть едет! А мы с тобой поженимся и родим своего!
— Ну, почему, Костик? — Ольга Александровна умоляюще смотрела на своего любимого мужчину. – Разве у нас все так плохо?
— У нас с тобой – хорошо. А пащенок твой мне не нравится! – нагло произнес Константин Петрович.
И женщина и на этот раз промолчала, понимая, что этим предает своего мальчика, тринадцатилетнего Васю.
Наталья и Константин были в отношениях уже три года. И сегодня речь, в который раз, зашла о переезде мужчины на постоянное жительство к своей любимой Наталье, с которой он виделся регулярно.
И Костя опять отказал. И все – из-за Васи, который очень не нравился ухажеру матери. А такое случается очень часто, хотя считается, что чужих детей не бывает.
Ничего подобного – очень даже бывает! И причин для этого могло быть несколько.
Во-первых, банальная ревность, которую никто не отменял:
— Оказывается, Олька любит этого у.родца сильнее, чем меня!
Во-вторых, мальчик мог просто мешать двум взрослым людям заниматься тем, чем обычно занимаются любящие друг друга мужчина и женщина.
А, может, Вася напоминал Константину, что до него его Леля – он любил называть женщину этим «старорежимным» именем — так же сильно любила кого-то другого.
И подтверждением тому был плод той любви: большеголовый лопоухий Василек, как звала его любящая мама.
А возможно чувство неприязни было сложным и содержало в себе все три компонента. Но факт оставался фактом: не нравится и точка!
Жизнь Оли была проста и незатейлива. Она уже успела сходить замуж, развестись и одна воспитывала сына: незадавшийся муж сбежал через месяц после рождения ребенка.
И женщина осталась одна – мама жила в другом городе, точнее, поселке, и пока работала. А в стране уже цвел капитализм: без денег нельзя было ступить и шагу. Марли в обозримом пространстве не было, а на подгузники денег банально не хватало.
Оля крутилась, как муха на стекле. Помогать с малышом за символическую плату согласилась соседка – пенсионерка баба Зина, хорошо сохранившаяся старушка в трезвом уме и твердой памяти.
Она называла мальчика Васяткой и пела ему колыбельные про кисоньку, незаслуженно обиженную злым поваром: повар сливочки слизал и на кисоньку сказал.
И мальчик прекрасно засыпал под эти немудреные слова и уже стал улыбаться при появлении соседки. А первым его словом было, к сожалению, не мама, а баба: Олечка уже вышла на работу.
Это было, по словам бабы Зины, немого опрометчиво, но она согласилась тетешкаться с младенчиком подольше: Васятка рос спокойным мальчиком и практически не доставлял хлопот, как другие «оглашенные чадунюшки», как называла цветы жизни соседка.
К тому же, сбежавший муж неожиданно начал платить алименты. И стало полегче.
Помнится, был такой польский сериал «Совесть пробуждается» — про одного красавца-разведчика – Клосса: его показывали во времена махрового социализма, когда мы еще со всеми дружили.
И тогда все, не избалованные советские граждане, приникали к экранам: до чего же было интересно смотреть про этот самый процесс пробуждения, которому способствовал главный герой в исполнении харизматичного Станѝслава Микульского.
Возможно, и в случае с Олечкой, произошло подобное: проснулась та самая госпожа Совесть, которая, обычно, обнаруживает свое существование во второй половине жизни.
Но, так или иначе, с Божьей помощью и помощью соседки, Оле удалось выкарабкаться: она всегда интенсивно «била лапками», как лягушка, попавшая в банку со сливками и позже выбравшаяся из нее, встав на кусок взбитого масла.
