— Так это правда, Марина Павловна уже три недели живёт в нашей квартире?
Слова вырвались у Светланы прежде, чем она успела их обдумать. Соседка Галина Ивановна замерла с мусорным пакетом в руках прямо посреди лестничной площадки. На её лице отразилось замешательство человека, случайно выдавшего чужой секрет.
Светлана только что вернулась из месячной командировки в Новосибирск. Поднималась по лестнице своего дома, предвкушая горячую ванну и собственную постель после череды гостиниц. А вместо этого получила удар под дых от болтливой соседки, которая поздравила её с тем, что свекровь наконец-то переехала к ним насовсем.
Три недели. Пока она мёрзла в сибирских офисах, налаживая работу филиала компании, её свекровь спокойно обживала их квартиру. И муж молчал. Во всех их ежедневных разговорах по телефону Дмитрий ни разу не обмолвился о том, что его мать теперь живёт с ними.
Светлана поднялась на свой этаж. Перед дверью остановилась, прислушиваясь. Изнутри доносились приглушённые звуки телевизора и запах жареной рыбы. Она ненавидела жареную рыбу. В их доме её никогда не готовили. Это был первый тревожный сигнал о том, что за этой дверью её ждёт уже не её дом.
Ключ повернулся в замке с непривычным усилием. Светлана толкнула дверь и замерла на пороге. Прихожая выглядела иначе. Вместо их минималистичной вешалки у стены громоздился старый гардероб орехового дерева. На полу, где раньше стояла изящная обувница, теперь выстроились в ряд старомодные галоши и валенки.
Из кухни вышла Марина Павловна собственной персоной. Невысокая, плотная женщина в цветастом халате и с неизменными бигуди на голове. Она держала в руках кухонное полотенце и вытирала им руки с видом хозяйки, которую оторвали от важных дел.
— А, Света пришла, — произнесла свекровь таким тоном, будто Светлана вернулась не из месячной командировки в свой дом, а зашла в гости на пять минут. — Разувайся давай, я полы только помыла. И руки сразу помой, неизвестно, какую заразу из поезда притащила.
Светлана стояла в собственной прихожей и не могла поверить своим ушам. Марина Павловна разговаривала с ней как с нашкодившей школьницей, а не как с хозяйкой квартиры.
— Марина Павловна, — начала Светлана, стараясь говорить спокойно. — Что вы здесь делаете?
Свекровь подняла брови в притворном удивлении.
— Как что? Живу. Дима разве не сказал? Я теперь с вами. Нечего мне одной в той развалюхе куковать. Тут и Димочке удобнее, я ему готовлю, стираю. Он, бедный, пока ты по командировкам мотаешься, совсем исхудал без нормального питания.
В этот момент из комнаты вышел Дмитрий. Увидев жену, он побледнел. На его лице отразилась целая гамма чувств — от страха до стыда. Он открыл рот, но слова застряли где-то в горле.
— Дима, — Светлана повернулась к мужу. Её голос был обманчиво тих. — Объясни мне, пожалуйста, почему твоя мать живёт в нашей квартире, а я узнаю об этом от соседки?
Дмитрий переминался с ноги на ногу, избегая её взгляда.
— Свет, я хотел тебе сказать… Просто не знал как… Мама приехала на пару дней, а потом…
— А потом я решила, что глупо мотаться туда-сюда, — вмешалась Марина Павловна. — У меня тут всё есть. И Димочке спокойнее, когда я рядом. Правда, сынок?
Она посмотрела на сына с такой властной требовательностью, что тот машинально кивнул. Светлана почувствовала, как внутри поднимается волна гнева.
— То есть вы просто взяли и переехали? Без моего ведома? В мою квартиру?
— Не в твою, а в вашу, — поправила её свекровь с ледяной улыбкой. — И вообще, девочка, не забывай, кто помогал вам эту квартиру покупать. Я дала Диме деньги на первый взнос. Так что имею полное право тут находиться.
Это была ложь, и все трое это знали. Первоначальный взнос они с Дмитрием копили три года, откладывая каждую копейку. Марина Павловна тогда дала им пятьдесят тысяч — не на взнос, а на ремонт, и то в качестве подарка на свадьбу. Но сейчас она переписывала историю под себя.
