Лариса почувствовала, как внутри неё поднимается волна ярости. Пять лет она терпела. Пять лет выслушивала упрёки, сравнения, поучения. Пять лет пыталась наладить отношения со свекровью, угодить ей, заслужить хоть каплю уважения.
— Знаете что, Елизавета Михайловна? Я больше не буду это терпеть. Вы правы — эту квартиру купил Павел. Так пусть он и решает. Павел, выбирай. Или твоя мама перестаёт приходить сюда без приглашения и соваться в нашу жизнь, или я ухожу.
В комнате повисла тишина. Павел побледнел, его глаза расширились от ужаса. Елизавета Михайловна застыла с открытым ртом.
— Ты… ты шантажируешь моего сына?! — наконец выдавила она.
— Я ставлю границы. Которые давно пора было поставить.
— Павлик! Ты слышишь, что она говорит? Она хочет разлучить нас! Мать с сыном!
Павел стоял между ними, и его лицо было мучительным зрелищем. Он любил мать — женщину, которая действительно многим пожертвовала ради него после того, как отец ушёл из семьи. Но он любил и жену — терпеливую, умную Ларису, которая пять лет мирилась с постоянными вторжениями его матери в их жизнь.
— Мама, может, Лариса права… Может, стоит предупреждать, перед тем как приходить?
Лицо Елизаветы Михайловны исказилось, словно сын ударил её.
— Предупреждать? Я должна ПРЕДУПРЕЖДАТЬ, чтобы увидеть родного сына? Да я тебя родила! Я ночей не спала, когда ты болел! Я последнее отдавала, чтобы ты ни в чём не нуждался! И теперь я должна спрашивать разрешения у ЭТОЙ?!
Она ткнула пальцем в сторону Ларисы. Та не дрогнула.
— У вашей невестки есть имя. И да, вы должны спрашивать разрешения, прежде чем входить в НАШ дом.
— Павел никогда не посмеет меня выгнать! Правда, сыночек? Ты же любишь маму?
Это был коронный приём Елизаветы Михайловны. Эмоциональный шантаж, помноженный на материнскую любовь. Обычно после таких слов Павел сдавался, просил Ларису потерпеть, обещал поговорить с матерью. Но разговоры ничего не меняли.
— Конечно, люблю, мама. Но Лариса — моя жена. И она права. Ты действительно часто переходишь границы.
Свекровь отшатнулась, как от пощёчины.
— Границы? Какие ещё границы между матерью и сыном? Это она тебе в голову вбила! Она с самого начала хотела нас разлучить! Я же говорила тебе — не женись на ней! Нашёл бы нормальную девушку, которая уважает старших!
— Хватит! — Павел повысил голос, что случалось крайне редко. — Мама, Лариса — нормальная девушка. И моя жена. И если ты не можешь это принять и уважать наши границы, то… — То что? — Елизавета Михайловна скрестила руки на груди. — Ты выберешь её, а не мать? Ту, которая всю жизнь на тебя положила?
Павел молчал, борясь с собой. Лариса видела, как тяжело ему даётся каждое слово. Но она больше не могла ему помогать. Пять лет она сглаживала углы, мирилась, уступала. Хватит.
— Я выбираю свою семью, мама. Ларису. И прошу тебя это уважать.
Елизавета Михайловна покачнулась. Её лицо стало пунцовым, глаза наполнились слезами.
— Не смей! Не смей выбирать! Я твоя мать! Я имею право приходить к сыну когда захочу! Эта квартира куплена на МОИ деньги!
— Которые мы вернули, — устало напомнила Лариса.
— Заткнись! — взвизгнула свекровь. — Это ты во всём виновата! Ты настроила его против меня! Ты с первого дня точила на меня зуб! Думала, вот выйду замуж, и буду командовать! Но я тебя раскусила! Ты просто охотница за деньгами!
— Мама! — Павел встал между женщинами. — Прекрати оскорблять мою жену!
— Твою жену? ТВОЮ ЖЕНУ?! А я кто? Я, которая тебя вырастила, выучила, на ноги поставила — я никто? А эта, которая пять лет рядом — она всё?
Лариса молча подошла к шкафу и достала небольшую папку. Она долго готовилась к этому разговору. Собирала доказательства, факты, цифры.
