— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она. — Когда он тебя бросит, а бросит обязательно, вспомнишь меня.
Марина медленно опустилась на пол. Телефон всё ещё был в руке.
— Мариш? Ты здесь? — голос Кости звучал взволнованно.
— Прости меня. Прости, что не защитил тебя раньше. Что позволял ей так себя вести. Я… я просто не знал, как быть между вами двумя.
— Теперь знаю. Ты — моя семья, Марина. Моя настоящая семья. А мама… мама должна это принять. Или…
— Или мы будем жить без её одобрения. Но вместе. Я возвращаюсь завтра первым рейсом. Люблю тебя.
Марина отключила телефон и прислонилась спиной к стене. В квартире было тихо. Впервые за неделю по-настоящему тихо. Никто не гремел посудой, не переставлял вещи, не читал нотации. Её дом снова стал её домом.
Она встала, прошла на кухню. Свекровь оставила кастрюлю с борщом и контейнер с котлетами. Марина задумалась на секунду, потом решительно открыла мусорное ведро и вылила туда всё содержимое кастрюли. Следом полетели котлеты.
Затем она открыла холодильник, достала упаковку пасты и соус песто — любимую еду Кости, которую свекровь презрительно называла «едой для бездельников». Поставила воду. Включила музыку.
Пока варилась паста, Марина обошла квартиру, возвращая вещи на свои места. Повесила обратно свои фотографии, которые свекровь убрала. Вернула на место свою косметику. Сняла новые шторы и повесила старые — те самые «легкомысленные», которые выбирали вместе с Костей.
Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Это Валентина Петровна. Я всё равно считаю, что ты недостойна моего сына. Но… может быть, я была слишком резкой. Если ты сделаешь Костю счастливым и родишь ему детей, я готова… пересмотреть своё отношение».
Марина прочитала сообщение дважды. Это было самое близкое к извинению, что могла выдавить из себя её свекровь. Не идеально. Далеко не идеально. Но это был первый шаг.
Она начала печатать ответ: «Валентина Петровна, я понимаю, что вы любите своего сына. Но я тоже его люблю. И мы с Костей — семья. Если вы готовы это принять и уважать наши границы, мы можем попробовать начать заново. Но на наших условиях. Визиты — только по приглашению. Никаких ключей. Никакого вмешательства в наш быт. Если вы согласны, приезжайте на ужин в следующее воскресенье. Вместе с Костей мы вас ждём».
Ответ пришёл через пять минут: «Хорошо. Я приеду. И… спасибо за приглашение».
Марина улыбнулась. Может быть, не всё потеряно. Может быть, они смогут построить нормальные отношения. Не идеальные, но терпимые. Главное — теперь свекровь знала, где проходят границы. И Костя наконец встал на сторону жены.
Она села за стол с тарелкой пасты. Её любимой пасты с песто. В её доме. В тишине и спокойствии. Завтра вернётся Костя, и они будут строить свою семью дальше. Без токсичного вмешательства, без унижений, без переступания границ.
А через год, когда Марина родит дочку, Валентина Петровна будет стоять у роддома с огромным букетом роз и со слезами на глазах шептать: «Прости меня, доченька. Прости эту глупую старуху». И Марина простит. Потому что семья — это не только кровь. Это умение прощать, принимать и уважать друг друга. Даже если на это уходят годы.
Но это будет потом. А пока Марина сидела на своей кухне, ела свою пасту и наслаждалась тишиной отвоёванного дома. Её дома. Её крепости. Её семьи.
