Он протянул ей через стол руку – сильную, с длинными пальцами, руку руководителя и, как теперь выяснилось, старого знакомого:
— Что скажете? Готовы попробовать? Готовы снова вспомнить, кто вы есть на самом деле?
Вера смотрела на его протянутую руку, и внутри у нее что-то щелкнуло, перевернулось, освобождаясь от многолетних оков. Словно время, сжавшись в пружину, резко распрямилось и повернуло вспять, и она снова почувствовала себя той самой молодой, полной сил и надежд женщиной с фотографии – уверенной в себе, верящей в добро, смотрящей в будущее без страха.
— Да, — наконец сказала она, и ее голос прозвучал твердо и уверенно. Ее рука легла в его крепкое рукопожатие. — Я готова попробовать. Очень готова. Спасибо вам… Андрей Павлович.
— Просто Андрей, — поправил он, и его глаза лучисто улыбнулись. — Для старых, добрых знакомых нет чинов и званий.
Когда Вера вышла из кабинета директора почти час спустя, у нее кружилась голова от нахлынувших эмоций и неожиданных поворотов судьбы. Она все еще не верила, что случайно обнаруженная, пожелтевшая фотография, этот затерянный во времени миг, могла так кардинально, в одно мгновение, изменить всю ее жизнь. В руках, чуть дрожащих, она бережно держала свежеотпечатанный трудовой договор на новую, немыслимую еще утром должность – подписанный, скрепленный печатью, официальный.
На следующий день, придя на работу уже не в синем, бесформенном халате уборщицы, а в строгом, темно-сером костюме, который она на счастье нашла в самой глубине своего скромного шкафа, Вера встретила шквал удивленных, недоумевающих, а где-то и завистливых взглядов сотрудников. Людмила Ивановна из бухгалтерии даже открыла рот от изумления, увидев ее в новом, неожиданном качестве, ее лицо вытянулось от потрясения.
— Вера Николаевна? — пробормотала она, бессознательно вытирая о блузку влажные от волнения руки. — А что… вы?..
— Доброе утро, Людмила Ивановна, — спокойно, с newfound достоинством, ответила Вера, чувствуя, как внутри нее расправляет плечи давно забытое чувство самоуважения. — Если у вас или ваших коллег возникнут вопросы по состоянию помещений, организации пространства или хозяйственным нуждам – обращайтесь, пожалуйста, ко мне напрямую. Теперь это входит в мои непосредственные обязанности.
С этого дня, с этого самого утра, жизнь Веры Николаевны начала меняться с головокружительной скоростью. Сначала было невероятно трудно – новые, непривычные обязанности, новый статус, необходимость отдавать распоряжения людям, которые еще вчера не удостаивали ее взглядом. Но постепенно, день за днем, она вспоминала себя прежнюю, ту, что могла руководить, организовывать, отвечать за результат. Оказалось, что все навыки, все знания, полученные на прежней работе, никуда не делись, а лишь дремали в ней, ожидая своего часа. А богатый, подчас горький жизненный опыт и накопленная мудрость только помогали ей в новой, ответственной должности.
Андрей Павлович часто приглашал ее на оперативные совещания, спрашивал ее мнение по хозяйственным вопросам, внимательно прислушивался к ее советам, основанным на многолетнем знании завода. Иногда они задерживались после официального рабочего дня и разговаривали за чашкой чая – о заводе, о жизни, о прошлом, которое их неожиданно связало, и о будущем, которое теперь виделось в ярких, светлых тонах. И постепенно, незаметно для себя самой, Вера поняла, что старая фотография из далекого, почти мифического 1993 года обрела для нее новый, глубокий смысл – она стала не просто воспоминанием о безвозвратно ушедшем прошлом, но и символом надежды, символом того, что судьба порой дает второй шанс, и что никогда, ни при каких обстоятельствах, не поздно начать новую, яркую главу своей жизни.
Как-то вечером, почти через год после того памятного дня, когда Вера обнаружила свое юное лицо на столе директора, Андрей предложил ей поужинать вместе в небольшом, уютном ресторанчике с камином, недалеко от завода.
— У меня есть для тебя новость, — сказал он, когда они сидели за столиком у самого окна, за которым кружился в танце первый, робкий снег. — Я получил приглашение от твоей дочери. Ольга звонила сегодня днем. Она с мужем и детьми приезжает на следующей неделе и очень хочет познакомиться со мной поближе. Она сказала, что безумно рада за тебя. За нас. Вера улыбнулась, и это была счастливая, спокойная улыбка. Они с Олей долго, откровенно разговаривали по телефону, когда дочь, наконец, узнала обо всех изменениях в ее жизни. О новой работе, о старом, чудесным образом объявившемся знакомстве, о тех тихих, теплых чувствах, что постепенно зарождались между ней и Андреем.
— Мама, ты заслуживаешь всего самого хорошего, всего самого светлого, — сказала тогда Оля, и в ее голосе Вера услышала давно забытые нотки детской нежности. — Прошлое, каким бы оно ни было, должно оставаться в прошлом. Важно только то, что происходит сейчас. То, что делает тебя счастливой здесь и сегодня.
И Вера безоговорочно согласилась с ней. Впервые за долгие, трудные годы она по-настоящему почувствовала, что достойна лучшей жизни. Что имеет полное право на простое человеческое счастье, на уважение, на любовь, на то, чтобы проснуться утром с радостным ожиданием нового дня.
— Знаешь, Вера, — задумчиво произнес Андрей, глядя на нее через мерцающее пламя свечи. — Иногда судьба делает такие причудливые, такие непредсказуемые повороты, что дух захватывает. Тридцать лет я хранил фотографию счастливой, как мне тогда казалось, семьи, бессознательно мечтая когда-нибудь, в будущем, создать для себя что-то подобное. И вот теперь, спустя целую жизнь, она, эта фотография, привела меня прямо к тебе. К источнику моего вдохновения.
Вера посмотрела в заиндевевшее окно, на огни вечернего города, отражающиеся в снежинках, и подумала, что жизнь действительно полна удивительных, почти мистических неожиданностей. Иногда мы думаем, что все потеряно, что лучшие, яркие дни остались далеко позади, и впереди – лишь серая, унылая дорога к закату. А потом случается что-то маленькое, почти незначительное на первый взгляд – забытая фотография, случайная встреча, взгляд, полный старой памяти, – что полностью, кардинально меняет весь наш путь, поворачивая его к свету. Как та самая, скромная фотография в простой деревянной рамке на столе директора, которая оказалась не просто картинкой из прошлого, а ключом к будущему.
