— Ты что, уходишь? Ну тогда катись куда хочешь! — бросил Виктор, не отрывая взгляда от газеты.
Он даже не потрудился поднять глаза.
Марина застыла на пороге кухни, сжимая в руках мокрую тряпку. Где-то за окном птицы щебетали, а в доме снова повисла тяжесть привычной боли. Они прожили вместе восемнадцать лет. Но брак давно стал фарсом: она вытирала пыль с его спортивных кубков, он же попрекал её каждым куском хлеба.
— Без меня ты — никто, — процедил он, шурша страницами. — Я тебя только из жалости и держу. Как бездомную.
Марина медленно опустила взгляд. Слёзы уже перестали быть возможными — они кончились год назад. Осталась лишь боль в груди, как незаживающая рана. Она мечтала об этом моменте много раз. Только дочь удерживала — Алиса ещё училась, хотела поступить в медицинский. Или надежда… Надежда, что когда-нибудь Виктор всё-таки вернётся к тому человеку, который раньше приносил ей цветы и говорил, что любит.
Но вместо цветов — насмешки. Вместо объятий — колкости.
— Посмотри на себя! — бросал он за завтраком, указывая на её расплывшуюся талию. — Вот-вот, и в дверь не пролезешь!
— Это гормоны, — тихо оправдывалась Марина, пряча растрескавшиеся руки под скатерть. — Просто сбой…
— Раньше-то ты была другой! — ухмылялся муж. — Да и волосы нормальные были. А теперь — как будто в золу мылась! Его слова лились, как кислота: «Выглядишь как старый чулан», «Ты сама себе враг», «Скрой это под платье, мне стыдно».
Соседка Галина, женщина с добрыми глазами и степенью по психологии, не раз уговаривала Марину за чашкой чая:
— Беги от него, пока не стало совсем плохо. Ты достойна жизни, а не унижений.
— Куда я денусь? — Марина смотрела в пол. — Алисе нужен отец. — Отца? — Галина сняла очки, оправа которых сверкала на свету. — Ты называешь отцом того, кто учил её, что женщина должна терпеть? Помнишь, как он орал на неё из-за пятна на футболке?
Марина молча кивнула.
— Он делает тебя маленькой. А она видит это. Такие травмы передаются по наследству.
Той ночью Марина долго стояла перед зеркалом в ванной. Смотрела на себя, на своё отражение, которое почти исчезло. На бледное лицо, мешки под глазами, седые пряди. Вспомнила выпускной — синее платье в горошек, танец под музыку, которая ещё не знала слов «усталость». Теперь её жизнь свелась к четырём стенам, где воздух был с запахом подавленности. Обморок и озарение Изменения начались в один из самых жарких августовских дней. Марина мыла окна, готовясь к приезду дочери.
«Надо успеть… Он заметит царапину… рассердится…» — эти мысли крутились в голове, пока мир перед глазами не расплылся в серую дымку.
Она упала, так и не дополоскав последнее стекло.
