— Мама, подожди… Мама! Не надо так говорить… Конечно, ты мне не чужая…
Марина вышла из кухни. Она знала, чем закончится этот разговор. Свекровь сейчас давила на все болевые точки. Напоминала, как растила его одна. Как отказывала себе во всём. Как мечтает о внуках, но «видимо, не доживёт». Классика жанра.
Она прошла в спальню. Их спальню. Пока ещё их. На стене висели свадебные фотографии. Молодые, счастливые, полные надежд. Марина тогда думала, что выходит замуж за Андрея. Только за него. Она не знала, что в комплекте идёт свекровь с железной хваткой и полным нежеланием отпускать сына.
Первый звоночек прозвенел ещё на свадьбе. Зинаида Петровна пыталась контролировать всё: меню, рассадку гостей, даже платье невесты. «Маринка, тебе не идёт белый, лучше бы кремовый взяла». Андрей тогда отшучивался: «Мама просто волнуется, хочет, чтобы всё было идеально».
Потом были советы по ведению хозяйства. Бесконечные. Изматывающие. Как готовить борщ (не так, как учила Маринина мама). Как гладить рубашки (не так, как привыкла Марина). Как расставлять мебель, выбирать шторы, мыть полы. Свекровь знала всё лучше всех.
А Андрей? Андрей был между двух огней. Но чаще выбирал сторону мамы. «Марин, ну что тебе стоит? Сделай, как она говорит, и всё». «Марин, не обращай внимания, у неё характер такой». «Марин, потерпи, она же не со зла».
Терпи. Не обращай внимания. Сделай, как она говорит. Пять лет Марина следовала этим советам. И вот к чему это привело. Свекровь решила, что может просто въехать к ним. Даже не спросив. Почему спрашивать? Андрюша же не откажет мамочке.
Дверь скрипнула. Андрей вошёл в комнату. Лицо виноватое, но решительное. Марина знала этот взгляд.
— Она плакала, — сказал он тихо.
— Конечно, плакала. Она всегда плачет, когда не получает желаемого.
— Марина, это жестоко.
— А выгонять нас из спальни не жестоко?
Андрей сел на кровать, обхватил голову руками.
— Что мне делать? Она правда плохо себя чувствует. Соседка рассказывала, что мама упала на прошлой неделе. Не сильно, но…
— Андрей, — Марина села рядом. — Я не монстр. Если твоей маме нужна помощь, мы поможем. Но есть разница между помощью и полным подчинением нашей жизни её желаниям. Мы можем найти ей квартиру рядом. Можем нанять сиделку. Можем навещать каждый день. Но жить вместе… Андрей, это убьёт наш брак.
— Ты преувеличиваешь.
— Я преувеличиваю? Хорошо. Давай представим. Твоя мама переезжает. Что дальше? Она встаёт в шесть утра, гремит на кухне. Мы не можем поваляться в выходной, потому что «молодые должны быть активными». Мы не можем пригласить друзей, потому что «от них шум и беспорядок». Мы не можем заказать пиццу, потому что «это вредно, я приготовлю котлеты». Мы не можем… просто побыть вдвоём, Андрей. Понимаешь?
Он молчал. Понимал. Конечно, понимал. Но что поделать, если с детства в него вбили: мама всегда права, мама пожертвовала всем, мама заслуживает заботы.
— А дети? — тихо спросила Марина. — Ты хочешь детей?
— Конечно, хочу. Ты же знаешь.
— И как мы будем растить детей под постоянным контролем твоей мамы? Она же не даст нам шагу ступить! «Неправильно пеленаете», «неправильно кормите», «неправильно воспитываете». Ты готов к этому?
Андрей встал, подошёл к окну. За стеклом шумел город. Обычная жизнь обычных людей. У которых, возможно, тоже были свекрови. Но не все свекрови считали себя вправе рулить жизнью детей.
— Она продала квартиру, — вдруг сказал он.
Марина почувствовала, как сердце ухнуло вниз.
— Две недели назад. Продала. Деньги положила на вклад. Сказала, что это на наше будущее. На внуков.
— Две недели назад… И ты молчал?
— Я надеялся, что смогу её переубедить. Уговорить купить что-то поменьше, рядом с нами. Но она… она считает, что семья должна быть вместе. Что правильно жить одним домом.
Марина встала. В голове шумело. Свекровь продала квартиру. Сожгла мосты. И Андрей знал. Знал и молчал.
— То есть она поставила нас перед фактом. И ты ей в этом помог своим молчанием.
— Нет, Андрей. Просто ответь. Ты выбираешь её или меня?
— Это нечестный вопрос!
— Это единственный честный вопрос в этой ситуации! Твоя мама манипулирует тобой, а через тебя — мной. Она продала квартиру, чтобы у нас не было выбора. Она наняла дизайнера, чтобы показать — всё уже решено. И ты ей позволяешь!
— А я твоя жена! И если ты не готов защитить наш брак, нашу семью, наше право на личную жизнь, то какой смысл в этом браке?
Слова повисли в воздухе. Оба понимали — это точка невозврата. Либо Андрей сделает выбор в пользу их семьи, либо…
Телефон снова зазвонил. «Мама». Андрей потянулся к нему, но Марина перехватила его руку.
— Не надо. Сначала реши. Если ты берёшь трубку и говоришь ей «да», я начинаю собирать вещи. Если говоришь «нет» — мы вместе ищем решение, которое устроит всех. Но именно вместе. И именно всех, включая меня.
Телефон надрывался. Зинаида Петровна не привыкла, чтобы сын не брал трубку. Это было нарушением субординации. Сын должен быть всегда доступен для мамы.
