Наташа стиснула зубы. Её борщ никто никогда не называл пресным. Она готовила его по рецепту своей бабушки – сытный, с правильной кислинкой, с лавровым листом, который наполнял кухню уютным ароматом. А теперь её кухня пахла чужим супом, чужими специями, чужими привычками.
– В банке на полке, – коротко ответила она, не оборачиваясь.
Галина Ивановна вошла в кухню, неся пакет с картошкой.
– Наташ, ты бы помогла Свете, – сказала она с лёгкой укоризной. – Она же для всех старается, у вас вон какой стол будет!
– Я на работе была, – отрезала Наташа. – И у меня Лиза с уроками, если вы не заметили.
Свекровь нахмурилась, но промолчала, лишь покачала головой, будто Наташа была капризным ребёнком.
К вечеру напряжение в доме стало густым, как туман. Миша, вернувшись с работы, попытался разрядить обстановку, рассказывая Ване о местных вакансиях. Тётя Света, не умолкая, делилась историями о своей жизни в деревне, о том, как она «всё бросила ради города». Наташа ловила себя на мысли, что ей неинтересно. Она хотела свой дом назад. Свой ритм. Свои вечера с Мишей и Лизой, когда они смотрели мультики или пекли печенье.
– Мам, можно я у бабушки Светы куклу возьму? – Лиза робко подошла к Наташе, держа в руках потрёпанного плюшевого мишку.
– Это не бабушка Света, милая, – поправила Наташа, стараясь улыбнуться. – Это тётя Света. И лучше спроси у неё сама, хорошо?
Лиза кивнула, но её лицо было серьёзным. Наташа заметила, как дочка стала тише, осторожнее, словно боялась лишний раз привлечь внимание. Это кольнуло сердце. Её девочка, такая живая и смешлива, теперь пряталась в собственном доме.
На третий день Наташа не выдержала. Она застала тётю Свету, копающуюся в шкафу в прихожей.
– Что вы делаете? – Наташа замерла, чувствуя, как кровь стучит в висках.
– Да я просто порядок навожу, – тётя Света даже не обернулась, перекладывая Наташины коробки с обувью. – У вас тут всё вперемешку, не найдёшь ничего!
– Это мои вещи, – Наташа шагнула вперёд, её голос стал твёрже. – И я не просила их трогать.
Тётя Света выпрямилась, посмотрела на Наташу с удивлением.
– Ой, Наташ, не кипятись! Я же помочь хочу.
– Мне не нужна такая помощь, – отрезала Наташа. – Это мой дом, и я сама решаю, где что лежит.
В этот момент в прихожую вошла Галина Ивановна.
– Наташа, что за тон? – свекровь нахмурилась. – Света старается, а ты её отчитываешь!
– Я отчитываю? – Наташа развернулась к свекрови, её голос задрожал. – Это вы с ней решили, что можете перестраивать мой дом под себя! Миша знал? Вы с ним говорили?
Галина Ивановна замялась, её взгляд метнулся в сторону.
– Ну, я упомянула, что Света с Ваней приедут…
– Упомянула? – Наташа почти кричала, но тут же понизила голос, заметив, что Лиза выглядывает из-за угла. – Вы не спросили, удобно ли нам! Вы просто поставили нас перед фактом!
– Наташ, это же временно, – начала свекровь, но Наташа перебила.
– А что дальше? – она шагнула ближе, её глаза горели. – Они уже спрашивают, где будут спать, где стирать, что готовить! Это не гости, это… это как будто они тут жить собрались!
Галина Ивановна поджала губы, её лицо стало жёстким.
– А что такого? – сказала она. – Дом большой, места всем хватит. Миша не против, я с ним говорила.
– Когда? – Наташа почувствовала, как пол уходит из-под ног. – Он мне ничего не сказал!
– Ну, значит, забыл, – свекровь пожала плечами. – Он же добрый, наш Миша. Не откажет родне.
Наташа отвернулась, её руки дрожали. Она хотела крикнуть, что это её дом, её жизнь, её правила. Но слова застряли в горле. Она просто ушла в спальню, закрыла дверь и прижалась лбом к прохладной стене.
К концу недели дом стал неузнаваемым. Тётя Света повесила свои занавески в гостиной – «чтоб веселее было». Ваня занял письменный стол Миши, разложив там свои гаджеты и зарядки. Лиза всё чаще пряталась у себя, а Наташа ловила себя на мысли, что считает часы до возвращения мужа с работы.
Вечером, когда Лиза уже спала, Наташа снова отвела Мишу в спальню.
– Миш, это невыносимо, – она смотрела ему в глаза, стараясь не сорваться. – Твоя мама решила за нас, что тётя Света и Ваня будут тут жить. Ты знал?
Миша вздохнул, потирая шею.
– Она упомянула, что они приедут, – признался он. – Но я думал, на пару недель, пока не снимут квартиру.
– Пару недель? – Наташа покачала головой. – Они уже спрашивают, где тут ближайший МФЦ! Миш, они хотят прописаться у нас!
– Что? – Миша замер, его брови поползли вверх. – Прописаться? Кто сказал?
– Тётя Света, – Наташа скрестила руки. – Сегодня утром она заявила, что раз дом большой, то они с Ваней могут тут «насовсем осесть». И твоя мама, похоже, это одобряет!
Миша побледнел, его взгляд метнулся к двери, за которой доносились голоса свекрови и тёти Светы.
– Наташ, я не знал, – он взял её за руку. – Клянусь, мама ничего про прописку не говорила.
– Тогда почему она решает за нас? – Наташа чувствовала, как слёзы жгут глаза. – Это наш дом, Миш. Наш. Мы его вместе строили, вместе платили ипотеку. Почему твоя родня считает, что может просто взять и поселиться тут?
Миша молчал, его лицо было напряжённым. Наташа видела, как он борется с собой – между любовью к матери и долгом перед семьёй.
– Я поговорю с ней, – наконец сказал он. – Завтра. Обещаю.
Но Наташа уже не была уверена, что разговор что-то изменит. Она легла спать, слушая, как за стеной тётя Света громко рассказывает о своих планах на новую работу, а Ваня включает музыку через колонку. Её дом больше не был её домом.
На следующее утро Наташа проснулась от звука пылесоса. Тётя Света, напевая что-то весёлое, убиралась в гостиной.
– Доброе утро, Наташ! – крикнула она, увидев Наташу. – Я тут решила порядок навести, а то у вас пыльно!
Наташа замерла. Её дом не был пыльным. Она убиралась два дня назад, протирала каждый угол, чистила зеркала, пока они не блестели.
– Спасибо, но я сама справляюсь, – холодно ответила она.
Тётя Света только хмыкнула, продолжая пылесосить. В этот момент в кухню вошла Галина Ивановна с пакетом молока.
