Вечер тянулся мучительно медленно. Олег ушёл в спальню, хлопнув дверью, а Катя осталась в гостиной, глядя на старый телевизор, который они так и не заменили. Лиза давно спала, а она всё сидела, пытаясь понять, что делать дальше. Позвонить маме? Но что она скажет? «Мам, Олег меня бросает, можно я вернусь?» От одной мысли об этом становилось тошно. Она не девочка, которой нужно бежать под крыло родителей. Она взрослая женщина. Мать. Хозяйка. Но тогда почему она чувствует себя такой беспомощной?
На следующий день Олег ушёл на работу, даже не попрощавшись. Катя отвела Лизу в школу, стараясь выглядеть как обычно. Но дочка, чуткая, как все дети, заметила перемену.
– Мам, ты с папой поссорились? – спросила она, пока они шли к остановке.
– Нет, солнышко, – Катя сжала её маленькую ладошку. – Просто взрослые дела. Не переживай.
Лиза кивнула, но в её глазах мелькнула тревога. Катя знала, что дочка всё чувствует. И это пугало её больше всего.
Дома она открыла ноутбук и начала искать информацию. Развод. Раздел имущества. Алименты. Слова, которые ещё вчера казались далёкими, теперь нависали над ней, как грозовые тучи. Квартира, в которой они жили, была оформлена на Олега – так решили, когда брали ипотеку, потому что у него была стабильная работа. «Какая разница, на кого оформлять? Это же наш общий дом», – говорил он тогда, и она, глупая, согласилась. Теперь это «наш» звучало как насмешка.
– Ты что, правда думаешь, что я отдам тебе половину? – бросил Олег вечером, когда она попыталась завести разговор о квартире.
– А что, я её не заслужила? – Катя старалась говорить спокойно, но голос дрожал. – Я работала, платила по счетам, воспитывала Лизу, пока ты строил карьеру.
– Это была моя зарплата, – отрезал он. – Ипотеку я гасил.
– Твоя зарплата? – она почти рассмеялась от возмущения. – А моя? А мои вечера с Лизой, когда ты задерживался? А мои больничные, когда я брала отгулы, чтобы сидеть с ней?
– Не драматизируй, Катя. Я не оставлю вас с Лизой на улице. Но квартиру я не отдам.
Она ушла в ванную, чтобы не закричать. Включила воду, чтобы заглушить рыдания, которые наконец прорвались. Это был не просто развод. Это было ощущение, что её жизнь, её труд, её любовь – всё оказалось перечёркнуто.
Через неделю Катя всё-таки позвонила маме.
– Мам, я… мне нужна помощь, – голос сорвался, и она замолчала, чувствуя, как слёзы снова подступают.
– Катенька, что случилось? – голос матери был встревоженным, но тёплым, как всегда.
Она рассказала всё – сбивчиво, путаясь в словах, но мама слушала молча, не перебивая.
– Приезжай, – наконец сказала она. – С Лизой. Поживёте у нас, пока всё не утрясётся.
– Мам, я не хочу, – Катя покачала головой, хотя мама не могла её видеть. – Я не могу просто сбежать. И я… я не хочу быть обузой.
– Какая ещё обуза? – возмутилась мама. – Ты моя дочь. И Лиза моя внучка. Приезжайте, Катя.
