— Ну вот и началось! Всё «моя да моя». А где твоя женская душа? Тебе самой пора бы рожать, а ты всё стены считаешь.
Секунда тишины звенела в ушах.
— А вы не путайте, — резко сказала Лидия. — Рожать или нет — это моё дело. И моё жильё — тоже моё.
Маша тут же вспыхнула:
— Лид, ну зачем так? Я же в положении! Я не капризничаю. Мне тяжело. Тебе что, жалко?
— Мне жалко только одно, — Лида подняла глаза на Валеру. — Что муж меня даже не спросил.
Он заёрзал, потянулся к пачке сигарет, но свекровь шикнула:
— Вот эгоизм чистой воды. Женщина без сердца! Да с тобой жить невозможно. Моя дочь скоро родит, а ты её на улицу.
Что-то тяжёлое поднималось в груди, давило изнутри. Лида попыталась глубоко вдохнуть, но воздух был густой, липкий. Она посмотрела на Машу — та уже деловито расправляла сумку, доставала из неё халат и мягкие тапки. Обустраивалась.
— Стоп! — голос Лидии сорвался на крик. — Вы что тут устроили?
Валера поднял руки, как на допросе:
— Лид, я же сказал — это временно. Ты преувеличиваешь.
— Временно? — Лида ткнула пальцем в сумку Маши. — А это что? Туристический набор? Да у неё половина гардероба с собой!
Маша демонстративно прижала живот и всхлипнула:
— Вот, видите? Она меня выгоняет! В таком состоянии!
— Никто никого не выгоняет, — Валера зашипел, но глаза у него бегали. — Лид, не заводись.
— Я уже завелась, — Лидия прошла в комнату, где обнаружила ещё один сюрприз: в углу стояла коробка с детскими вещами. Маленькие ползунки, комбинезон с мишкой.
Что-то хрустнуло внутри неё, словно треснула пружина.
Она вернулась на кухню, взяла со стола пакет с огурцами и поставила перед свекровью.
— Вот что, дорогие. Сегодня вы ночуете не у меня. Завтра обсудим. А сейчас — все на выход.
— Ты с ума сошла? — вскинулась свекровь. — Мы что, собаки?
— Нет, — спокойно ответила Лида, хотя руки дрожали так, что пришлось спрятать их за спину. — Но я не позволю превращать мой дом в склад проблем.
Маша всхлипнула громче, Валера подскочил:
— Лид! Ты что творишь? Это же моя сестра!
— А я тебе кто? — спросила Лида тихо, почти шёпотом.
Тишина звенела в ушах. Муж опустил глаза.
Вот так и закончился первый вечер. Не примирением, а взрывом.
Утро началось не с кофе. Лидия открыла глаза от звона посуды на кухне. Не её аккуратный звон, а какой-то наглый грохот — как будто кто-то решил устроить генеральную уборку в общежитии. Встала, босиком прошла по коридору — и застыла.
Маша стояла у плиты в её халате. В халате Лидии! С тем самым поясом, который она сама когда-то подшивала. И жарила яичницу на её сковородке, приговаривая: — Валер, иди сюда, пока не остыло.
