— Ты опять посуду не домыла! — голос Ильи раздался из кухни, будто выстрел.
Маргарита вздрогнула. Только вернулась с работы, даже сумку толком не поставила, а он уже нашёл, к чему придраться.
— Я мыла, — спокойно ответила она, снимая пальто. — Просто сковорода потемнела, не оттирается.
— Не оттирается? — Илья громко хмыкнул. — Значит, плохо мыла. Ты хоть раз нормально что-то доводишь до конца?
Он стоял у мойки — в футболке и домашних шортах, с недовольным лицом, словно перед ним не жена, а подчинённая.
— Хватит орать, — тихо сказала Маргарита, — я устала. День адский был.
— А мне, по-твоему, не тяжело? — он повысил голос. — Я с утра на ногах, начальник мозг выносил, а дома бардак и грязная посуда. Нормальная жена сначала порядок наведёт, потом отдыхает.
Маргарита глубоко вдохнула, сдерживая злость. “Нормальная жена” — эта фраза звучала у него всё чаще.
— Посуду помою, — выдохнула она, проходя мимо.
— Не потом, а сейчас, — упрямо повторил Илья.
Она остановилась, развернулась, посмотрела прямо ему в глаза. — Тебе, Илья, не кажется, что ты перегибаешь? Я не служанка.
Он усмехнулся, медленно вытирая руки полотенцем. — Да что ты, Марго. Просто я хочу, чтобы в доме был порядок. Это же не прихоть. Женщина отвечает за уют, это естественно.
— А я зарабатываю неестественно, да? — резко спросила она. — Или мой вклад в ипотеку не считается?
— Да при чём тут деньги! — раздражённо махнул он рукой. — Просто у каждой семьи должны быть роли. Мужчина — добытчик, женщина — хранительница. Ты же сама знала, за кого выходишь.
Маргарита горько усмехнулась. Знала. Только не думала, что “добытчик” будет добывать не деньги, а повод для скандала.
Год назад всё было иначе. Они тогда жили на съёмной, экономили буквально на каждом походе в магазин. Илья был внимательным, даже мягким. Маргарита помнила, как он носил ей кофе в постель и говорил: — Потерпи, ещё немного, купим свою квартиру — и всё наладится.
И купили. Правда, именно она выбила ипотеку, оформила на себя, платила больше. И теперь этот факт висел в воздухе, как камень — не на шее, но где-то рядом, постоянно мешая дышать.
Сначала всё шло хорошо. Но после переезда Илья будто сменился. Начал говорить, что “всё слишком по её правилам”. Сначала мелочи — какие шторы повесить, какую посуду купить, а потом полезло и глубже: что надеть, когда возвращаться с работы, с кем общаться.
Вечером, когда она всё же вымыла сковороду и закончила с ужином, он устроился на диване с ноутбуком. Телевизор тихо бубнил.
— Кстати, мама завтра придёт, — бросил он как ни в чём не бывало.
— Снова? — Маргарита обернулась. — Мы же виделись позавчера.
— И что? — он пожал плечами. — Мама хочет помочь.
— Помочь чем? — Маргарита невольно усмехнулась. — Проверить, правильно ли я пыль вытираю?
— Не начинай, — Илья раздражённо щёлкнул крышкой ноутбука. — Она старается, а ты её постоянно воспринимаешь в штыки.
— Потому что она приходит без звонка и ведёт себя, как хозяйка!
— А ты думаешь, она обязана спрашивать разрешение, чтобы к сыну зайти? — в голосе зазвенел металл.
Маргарита почувствовала, как в груди сжалось. — К сыну — пожалуйста. Но не ко мне домой.
— Наш дом, — подчеркнул он. — Или ты опять хочешь напомнить, чья фамилия в документах?
Маргарита замолчала. Тема квартиры всегда заканчивалась скандалом.
На следующий день, едва она вернулась с работы, услышала знакомый голос из кухни: — Маргариточка, добрый вечер! Как день прошёл?
Лариса Петровна стояла у плиты, мешала суп и смотрела на неё тем самым взглядом, от которого у Маргариты под кожей ползли мурашки — холодные, липкие.
— Спасибо, всё нормально, — натянуто улыбнулась Маргарита, поставила сумку. — Вы, как я вижу, уже здесь.
— Конечно. Надо же Илюшке помочь. У него завал на работе, а тут — беспорядок, — сказала свекровь, не оборачиваясь. — Я немного прибрала.
— У нас был порядок, — сухо ответила Маргарита.
