— И что это опять за тряпка висит? — голос Валентины Петровны прозвенел так, будто она проверяла боеготовность солдат на плацу. — Салфетка для сельпо? Господи, Лиля, да у тебя вкуса ноль. Как ты вообще умудрилась моего сына окрутить?
Лилия вздрогнула, но сделала вид, что не слышит. Она поправила на столе тарелку с хлебом, словно этот кусок батона был важнее слов свекрови. Но внутри её всё уже кипело.
— Мама, ну чего вы опять начинаете? — пробормотал Матвей, вытягивая ноги на диване. Он даже не поднял глаз от телефона.
Лилия резко повернулась к нему: — Может, ты ей скажешь хоть раз? Или твой «режим тишины» важнее всего?
— Не разговаривай со мной в таком тоне, — обиделся Матвей, будто его в чём-то оскорбили.
— В таком тоне?! — Лилия почти рассмеялась. — В таком тоне я живу каждый день, когда твоя мама объясняет мне, что я уродина и что без неё я бы вообще с голоду умерла.
— Ой, перестань! — Валентина Петровна поджала губы и взмахнула рукой. — Я тебе правду говорю, между прочим. Я ради сына жертвую всем, а ты? Что ты ему дала? Суп жидкий, борщ кислый и ни одного ребёнка.
— Мам! — Матвей вскочил, но голос его звучал скорее виновато, чем строго. — Хватит про детей, мы сами разберёмся.
— Разберётесь? — фыркнула свекровь. — С тобой можно разобраться только в морге, и то если врачи очень постараются!
Лилия не выдержала, грохнула половником об стол: — Валентина Петровна, хватит! Это мой дом.
— Ах, вот как? — глаза свекрови блеснули ядовито. — Твой дом? И где же твой? С какой радости? Всё куплено на деньги моего сына. Так что будь добрее, не хами.
— На деньги твоего сына? — Лилия даже похлопала ладонью по столу, чтобы сбить злость. — Сын твой кредиты платит, напомнить? И я вместе с ним. И даже больше, потому что он вечно зарабатывает «на завтра».
Матвей неловко кашлянул, спрятал глаза в экран телефона.
— Вот именно! — подхватила Валентина Петровна. — Ты из него все соки пьёшь. Он ради тебя работает без выходных, а ты всё ноешь.
— Ради меня? — Лилия рассмеялась, но смех прозвучал глухо. — Он ради себя старается. Хотя какое там старается… Лежит и уши греет, пока вы обе мне нервы рвёте.
— Обе?! — свекровь вскинула подбородок. — Я тут лишняя?
— Вы тут не лишняя, — Лилия подняла глаза и уставилась прямо в лицо Валентине Петровне. — Вы тут хозяин, а я прислуга. И ваш сын — верный паж при дворе.
Матвей наконец поднял голову: — Лиля, перестань!
— Что — перестань? — у Лилии дрожали руки, и она сжала их в кулаки. — Сколько можно? Каждый день одно и то же: ты молчишь, она орёт. А я виновата во всём — от дождя на улице до того, что твои носки по квартире разбрасываются.
