Лилия едва не рассмеялась — первый раз кто-то сказал это за неё.
— Алина, продолжайте, — твёрдо сказала она.
Но Валентина Петровна не собиралась сдаваться. На следующий день она явилась на дачу с Матвеем. Стояли они посреди заросшего сада и смотрели на облупившийся дом, как на крепость, которую надо удержать.
— Ты что, и правда хочешь это всё продать? — спросил Матвей, голос у него был тихий, почти жалобный.
— Хочу, — ответила Лилия. — Потому что это мой шанс.
— Твой шанс бросить семью? — вмешалась свекровь. — Твой шанс избавиться от нас, как от ненужного хлама?
— Ненужный хлам — это ваши упрёки, — Лилия сжала руки. — Я устала жить под вашим диктатом.
— Лиль, ну подумай, — Матвей сделал шаг ближе, его лицо смягчилось. — Мы могли бы здесь отдыхать. Семья, шашлыки, огород.
— Ты хоть раз был в огороде? — усмехнулась она. — Ты с лопатой так же дружен, как с будильником.
— Ну… можно научиться, — пробормотал он.
— Да перестань ты! — свекровь рявкнула, схватив сына за локоть. — Она тебя дураком делает. Ей квартира нужна, чтобы нас выгнать!
Лилия посмотрела прямо на них и тихо сказала: — Да. Именно для этого.
Они замолчали. Тишина повисла тяжёлая, как перед грозой.
Сделка шла своим чередом. Документы готовились, покупатели уже нашлись. Но Валентина Петровна не отступала: звонила риелтору, устраивала сцены, даже однажды заявилась к потенциальным покупателям и заявила, что дача «проклятая».
— Уважаемая, — Алина потом рассказывала, смеясь, — они подумали, что вы семья из фильма ужасов. Но, к счастью, их это не испугало.
Лилия тоже смеялась, но внутри ей было горько. Это не фильм. Это её жизнь.
День сделки. В банке, за длинным столом, лежали документы и деньги. Лилия подписывала бумаги твёрдой рукой, хотя сердце стучало, как барабан.
Матвей сидел рядом, бледный, будто его привели под конвоем. — Ты уверена? — спросил он в последний момент.
— Да, — ответила она.
— Ты меня теряешь, — прошептал он.
Лилия подняла на него глаза. — А был ли ты у меня?
Валентина Петровна стояла у дверей, не имея права вмешаться. Лицо её было каменным.
— Запомни, — прошипела она, когда Лилия проходила мимо. — Ты останешься одна. Мужчины тебе не простят.
Лилия остановилась, посмотрела прямо в глаза свекрови и тихо сказала: — Я лучше одна, чем в вашей «команде».
Через месяц Лилия уже сидела в своей новой квартире. Маленькой, но своей. Она сняла обувь, прошлась босиком по полу, и слёзы сами покатились по щекам. Но это были другие слёзы — лёгкие, освобождённые.
Телефон зазвонил. Матвей.
Она долго смотрела на экран, потом нажала «отклонить».
— Всё, — сказала она вслух. — Хватит.
В эту секунду она впервые почувствовала — жизнь только начинается.
