Максим даже бровью не повёл.
— Ну а что, Ань, это же мои родители. Они всю жизнь мне помогали, теперь наша очередь. Ты же не против? — говорил он, открывая банку пива.
— Наша очередь? — Анна прищурилась. — Максим, я одна вкалываю с утра до ночи. У тебя хоть копейка в дом принесена?
Он усмехнулся, развалился на диване:
— Ты слишком напрягаешься. У тебя же всё хорошо. Ты же бизнесвумен.
Она замолчала. Потому что ругаться не хотелось. Потому что верила — может, дальше будет лучше.
Кульминация случилась через полгода, вечером, когда Максим пришёл домой радостный, с какими-то каталогами в руках.
— Смотри, Ань, — раскинул на столе журналы. — Обои, плитка, двери. Мама с папой хотят ремонт. Я сказал, что мы поможем.
— Мы? — её голос прозвучал тише, чем она ожидала.
— Ну а кто, Ань? У мамы с папой денег нет. У тебя есть. Всё логично. Тем более они же потом нам квартиру перепишут!
Анна встала, взяла один каталог, пролистала и кинула обратно.
— Максим, я не банк. У меня кофейня, не нефтяная вышка. И почему я должна платить за ремонт твоим родителям?
Максим закатил глаза.
— Господи, ну началось! Это же семья. Ты что, чужим людям помогла бы, а родным жалко?
Анна почувствовала, как внутри вскипает кровь.
— Родным? — сжала кулаки. — Они даже спасибо нормально не говорят! Они видят во мне только кошелёк!
Из соседней комнаты, будто ждали сигнала, вышли свекровь со свёкром. Они как раз «в гости зашли».
— Анечка, — начала Ольга Степановна мягким голосом, но глаза сверкали, — ну зачем такие слова? Мы же семья! Ты молодая, у тебя всё впереди, а мы старики… Нам же хочется пожить по-человечески.
Анна резко обернулась к ней:
— По-человечески — это за мой счёт? Вы меня что, за дойную корову держите?
Тишина. Даже Максим смолк.
И тут, словно хлопок пощёчины, прорезался голос свекрови:
— Ну а кто, если не ты? У тебя деньги есть. Ты должна помогать.
Анна посмотрела на Максима. Тот молчал. Улыбки на его лице не было, но и поддержки тоже.
И вот тогда у неё сорвало крышу.
— Да пошли вы все к чёрту! — выкрикнула она, смахнув со стола глянцевые журналы.
Каталоги обоев разлетелись по полу.
Анна проснулась рано. В кофейне пахло свежеобжаренным зерном, бариста суетились, клиенты стояли с утра за своими «капучино на кокосовом». Казалось бы, жизнь идёт своим чередом. Но внутри у неё что-то трещало, как потолочная лампочка перед тем, как перегореть.
Вчерашний скандал с каталогами не вышел из головы. Слова свекрови звенели в ушах: «Ты должна». Должна? Кому? Почему? Максим спал дома, развалившись звездой, и храпел так, будто выиграл чемпионат мира по громкости. Анна смотрела на него утром — и видела не мужа, а взрослого ребёнка. Взрослого, но с вечной соской в виде её банковской карты.
