— Это кто? — спросила Лариса, подходя ближе. — Сашенька. Тихая, спокойная. Сначала всё плакала, а теперь привыкла. Мама у неё умерла, а отца не нашли, — тихо ответила воспитательница. — Хорошая девочка, только вот замкнутая.
Лариса присела рядом. — Привет. Девочка посмотрела и молчала. — У тебя кукла красивая. — Она без руки, — шепнула Саша. — Ничего. Мы ей новую пришьём, да? — улыбнулась Лариса.
Малышка чуть кивнула, и в этот момент Лариса поняла — всё. Вот оно. Это её ребёнок.
Когда она вышла из детдома, то шла и не чувствовала под собой земли. В голове звучала только одна мысль: «Я её заберу. Как угодно, но заберу».
Через неделю оформили документы, и Сашу привезли домой.
Сначала девочка робела. Ходила за Ларисой по пятам, всё смотрела, ничего не спрашивала. Потом осмелела. — А кошечку как зовут? — спросила однажды, увидев белую пушистую Дусю. — Дуся, — ответила Лариса. — А можно — Снежинка? Она же белая! — Можно, доченька.
Так и стали жить — мама, дочка и кошка Снежинка.
Соседи поначалу ахали, потом привыкли. Кто завидовал, кто сплетничал, а кто — наоборот, восхищался. А Лариса просто жила. Работала в ФАПе, по вечерам гуляла с Сашей вдоль реки, учила буквы, сказки читала.
Иногда, правда, сердце сжималось: вот бы папу девочке настоящего. Но потом думала — не всё сразу. Жизнь ведь только-только налаживаться начала.
А Лидка всё не унималась. Раз увидела Ларису на остановке, подошла, глаза сверкают: — Ну что, чужого взяла, да? Весь посёлок теперь обсуждает. Смешила народ! — Пусть смеются, — спокойно ответила Лариса. — С ума сошла, ей-богу! Своего не родила, так хоть не позорилась бы.
Лариса молчала. Отвечать таким бессмысленно. Но внутри всё кипело. Как же можно быть такой злой? Родная сестра, а я ей — враг.
Через пару дней Лидка опять заявилась — теперь уже с матерью. — Лара, ты бы хоть подумала, что людям скажут, — мать начала с порога. — Не родная кровь, мало ли что у неё за родители. — Мам, давай без этого, ладно? Девочка золотая, добрая, воспитанная. — Ага, пока маленькая. Потом, глядишь, вырастет — и что в ней вылезет? Ты ж не знаешь.
Лариса встала, оперлась на стол, голос дрожал: — Мам, уйди, пожалуйста. Не хочу ссориться. Но если ещё хоть слово плохое скажешь про Сашу — не приходи больше вообще.
Мать замерла, губы поджала, и вышла, бурча: — Вот вырастила… теперь меня выгоняет.
Жизнь шла своим чередом. Саша уже ходила в садик, выучила песню «В лесу родилась ёлочка» и репетировала перед зеркалом каждый вечер. А Лариса всё не могла насмотреться: как же она похожа на неё в детстве — те же глаза, та же ямочка на щеке.
Зимой Лариса решила — купит дочке новый комбинезон, а то старый мал. Поехала в город, зашла в магазин, выбирает, вдруг — знакомый голос за спиной: — Лариса Николаевна! Здравствуйте!
Обернулась — участковый, Евгений Леонидович. В форме, но без фуражки, с пакетом продуктов. — О! Здравствуйте! — растерялась она. — Вы прям похорошели, не узнать. Как дочка? — Всё хорошо, спасибо. Привыкаем друг к другу. — Это замечательно. Если что — обращайтесь, помощь нужна будет, не стесняйтесь.
Он улыбнулся так тепло, что у неё внутри что-то дрогнуло.
Через неделю он сам заглянул — якобы «мимо проходил». Принёс шоколадку Саше. Девочка радостно визжала, а Лариса растерялась, пригласила в дом. Сели за чай.
— У вас уютно, — сказал он, оглядывая комнату. — Прямо дом дышит теплом. — Спасибо. Я стараюсь.
Пили чай, разговаривали. Он рассказал, что после развода с женой уехал подальше — хотел всё забыть. Лариса слушала и понимала, что этот человек — другой. Не пустой, не фальшивый. В его глазах не было ни жалости, ни игры, только усталость и доброта.
— Мы, наверное, оба с побитыми сердцами, — тихо сказала она. — Зато живые, — ответил он, глядя прямо в глаза.
Так начались их тихие, почти незаметные встречи. То он заедет по служебным делам, то просто мимо. Саша к нему тянулась, а Лариса ловила себя на мысли, что ждёт его шагов на крыльце.
Но спокойствие длилось недолго.
Однажды вечером, когда они втроём лепили снеговика, у ворот остановилась старая «Нива». Из неё вылез Колька. — О! А вот и наша героиня! — крикнул он с ухмылкой. — Лариска, помнишь нас?
Она замерла. Сердце в пятки. — Чего тебе? — Да так, поболтать. Домик-то всё ещё твой? — Мой. — Ага… пока. Но мы вот юриста нашли, документы подали. Не думай, что всё так просто. Дом этот по праву семьи, а не одной…
Он не договорил, потому что из дома вышел Евгений Леонидович. — Проблемы какие-то? — спокойно, но твёрдо спросил он.
Колька прищурился, помялся. — Да нет, всё нормально, товарищ начальник. Поболтать заехал. — Ну вот и поболтали. А теперь поезжайте.
Колька сплюнул, сел в машину и уехал, гудя мотором.
Лариса стояла, побелевшая, губы дрожали. — Он опять начнёт, — прошептала она. — Пусть попробует, — сказал Евгений. — Я рядом.
И впервые за долгое время Лариса почувствовала себя в безопасности.
Вечером, укладывая Сашу спать, она смотрела, как девочка дышит ровно, спокойно, и шептала: — Всё будет хорошо, слышишь? У нас теперь есть дом. И мы никому его не отдадим.
Но где-то в глубине души Лариса знала — буря ещё впереди. И Лидка с Колькой не оставят её в покое.
Весна пришла рано. Снег ещё не растаял, а с крыш уже капает, птицы гомонят — будто всё живое потянулось к свету. Лариса стояла у окна, смотрела, как Саша в резиновых сапожках гоняет по двору лужи, и думала, что вот, наверное, ради этого и стоило жить.
