— Ты что, подслушивала? Какая мерзость! — она сделала шаг вперед, но Максим встал между ними.
— Хватит, мама. Мы не будем продавать дачу. И не собираемся разводиться.
Лицо Людмилы Петровны исказилось. Она вдруг изменила тактику.
— Сынок, — голос ее стал слащавым, — ты же понимаешь, я только о твоем благе думала. Она тебе не пара! Посмотри на нее — ни семьи, ни положения…
— Мама! — Максим повысил голос впервые за много лет. — Это мой жена. И если ты еще раз…
— Что? Еще раз что? — свекровь вдруг расплакалась. — Вот как! Теперь родная мать тебе враг? После всего, что я для тебя сделала? Я тебя с голоду спасала, когда отец пил!
Игорь, молчавший до этого, вдруг встрял:
— Да ладно, Макс, мать же переживает. Извинись перед ней.
Даша наблюдала эту сцену с холодным спокойствием. Она видела, как Максим колеблется под напором их эмоций.
— Все, — резко сказала она. — Достало. Людмила Петровна, вы пришли в мой дом и оскорбляете меня. Уходите. Сейчас же.
Свекровь перевела взгляд на сына, ожидая его реакции. Но Максим молчал.
— Ты… ты слышишь, как она со мной разговаривает? — всхлипнула она.
— Я слышу, — тихо ответил Максим. — И я прошу вас уйти. Обоих.
Лицо Людмилы Петровны стало багровым.
— Вот как! Ну ладно! Но помни, Максим, — она трясущимся пальцем показала на него, — пока я жива, ты мне еще ответишь за это! И за дачу тоже!
Она резко развернулась и вышла, хлопнув дверью. Игорь бросил на них злобный взгляд и последовал за ней.
В квартире воцарилась тишина. Максим опустился на диван, его руки дрожали. Даша села рядом.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Он посмотрел на нее мокрыми глазами.
— Прости меня… за все эти годы…
Даша обняла его. За окном дождь усиливался, стуча по подоконнику, словно пытаясь выбить последнее слово в этом тяжелом разговоре.
Но они оба знали — это только начало войны. Настоящая битва еще впереди.
Три дня прошло с визита Людмилы Петровны. Даша проверяла почту, когда заметила странное сообщение от соседки по даче:
«Даш, ты в курсе, что у вас участок продается? Объявление на заборе висит…
Ледяная волна прокатилась по спине. Она тут же позвонила Максиму.
— Ты выставлял дачу на продажу?
— Что? Нет, конечно! — он звучал искренне удивленным.
— Тогда поезжай туда сейчас. Наш забор украшен объявлением о продаже.
Через час раздался звонок. Максим говорил сдавленным голосом:
— Это мама. Она… она приклеила объявление. «Срочная продажа, наследственный спор».
— Сфотографируй и сорви. Я вызываю юриста.
Вечером в их квартире появился адвокат Сергей, старый друг Дашиной семьи. Он внимательно изучил фотографии и документы на дом.
— Технически они ничего не могут сделать, — заключил он. — Дом оформлен на вас двоих. Но… — он сделал паузу, — готовьтесь к грязным методам.
Как будто в подтверждение его слов, в тот же вечер в семейном чате взорвалась буря сообщений от родственников Максима:
«Как ты мог выгнать мать на улицу!»
«Даша доведет тебя до разорения!»
Максим молча вышел из чата. Его телефон тут же зазвонил — звонил дядя, судья в отставке.
— Не бери, — предупредила Даша.
Но Максим уже отвечал:
— Мальчик, ты совсем совесть потерял? — гремел в трубке хриплый голос. — Мать в слезах, родня в шоке! Немедленно извинись и верни все как было!
Максим побледнел, но ответил твердо:
— Дядя, вы не знаете всей ситуации.
— Знаю, что сын должен матери! — рявкнул дядя и бросил трубку.
Даша обняла мужа за плечи. Он дрожал.
— Они… они всю жизнь так, — прошептал он. — Наезжают, давят, заставляют…
Вдруг телефон Даши завибрировал. Незнакомый номер. Она подняла трубку.
— Это Катя, — раздался сладкий голос. — Слушай, Даш, может, хватит уже войны? Давай встретимся, обсудим по-женски.
— Катя, после того как ты назвала вазу моей мамы «хламом»?
— Ой, ну что ты как маленькая! — засмеялась Катя. — Ладно, Максим сам пожалеет. Кстати, — голос стал ядовитым, — он тебе говорил, что брал у Игоря деньги в прошлом году? С процентами? Суд такой долг признает…
Даша резко положила трубку. Максим смотрел на нее широкими глазами.
— Что ты должен Игорю деньги. Это правда?
— Да… 50 тысяч. Но я почти все вернул!
— Осталось 15… Я думал, это между братьями…
Даша закрыла глаза. Теперь все стало ясно. Это была ловушка.
— Завтра же отдаем эти деньги, — сказала она. — А сейчас… — она взяла ноутбук, — мы пишем пост в соцсети. Со всеми фактами.
Максим удивленно поднял брови.
— Публично? Но это же…
— Самозащита, — твердо сказала Даша. — Иначе они сожрут нас живьем.
Она открыла редактор и начала печатать: «Дорогие друзья, вынуждены поделиться неприятной историей…»
Максим молча наблюдал, как на экране складывается правдивая, но страшная история манипуляций и предательства. Когда она закончила, он тихо сказал:
— Жми «опубликовать».
Ночью телефон разрывался от уведомлений. Пост набирал сотни репостов. Пришли сообщения от друзей, коллег, даже дальних родственников:
«Не верили, что Люда так может…»
«Игорь мне должен с института, мошенник!»
«Держитесь, мы с вами!»
Но в 3:23 пришло сообщение от Людмилы Петровны:
«Вы пожалеете об этом. По-настоящему пожалеете.»
Даша выключила телефон. Завтра будет новый день. И новая битва.
Утро началось с телефонного звонка от участкового. Голос на другом конце провода звучал официально и сухо:
— Гражданка Соколова, к вам поступала жалоба о нарушении общественного порядка. Шум в ночное время, оскорбления пожилых людей. Вам известно что-нибудь об этом?
— Это ложь. Мы находимся в городе, а наши «пожилые родственники» в данный момент незаконно занимают нашу дачу.
— Так вы подтверждаете наличие конфликта? — участковый явно заинтересовался.
