— Никаких «вдруг», — старуха строго посмотрела на дочь. — Ты теперь за них в ответе.
Дети дремали на скамейке, укутанные в один платок. Лена смотрела на их лица и чувствовала, как в груди разливается странное спокойствие.
Когда объявили посадку, мать вдруг сунула ей в руку свёрток.
— Это на первое время.
Лена развернула — там были все её сбережения.
— Молчи, — мать резко обняла её. — Пиши, как устроитесь.
Поезд тронулся, и Лена в последний раз видела в окне мамину фигуру — одинокую, прямую, непоколебимую.
Даша прижалась к ней.
— Мама, а где мы будем жить?
Лена гладила дочь по волосам, глядя на убегающие в темноту огни города.
— В новом доме, солнышко. В нашем с тобой доме.
За окном мелькали огни, и с каждой минутой они уезжали всё дальше — от страха, от боли, от прошлой жизни.
Лена закрыла глаза. Впереди было неизвестность. Но впервые за долгие годы — надежда.
Верея встретила их серым утром и моросящим дождем. Лена крепче закутала Дашу в платок, а Артём сонно тер кулаком глаза, цепляясь за мамину сумку.
— Баба Нина должна встретить, — пробормотала Лена, озираясь по сторонам на почти пустую привокзальную площадь.
Из тумана вынырнула коренастая фигура в ярком платке.
— Ленка? Господи, до чего ж ты худая!
Баба Нина оказалась круглолицей женщиной с руками, привыкшими к работе, и проницательным взглядом. Она сразу взяла Дашу на руки, несмотря на протесты девочки.
— Не бойся, крошка, я тебя не съем. Идёмте, у меня печка натоплена.
Их новым временным домом оказалась маленькая гостиница на пять номеров, больше похожая на деревенский дом с вывеской. Внизу — кафе для редких туристов, наверху — комнаты.
— Вот ваш угол, — баба Нина распахнула дверь в просторную комнату с двумя кроватями и печкой-буржуйкой. — Туалет во дворе, вода в колонке.
Артём сразу плюхнулся на ближайшую кровать.
— Мам, а тут телевизор есть?
Баба Нина рассмеялась:
— Есть, солнышко, в зале. Вечером мультики посмотрите.
Когда дети немного освоились, баба Нина отвела Лену в кухню.
— Ну, рассказывай, что за напасть пригнала тебя в такую даль.
Запах свежего хлеба и щей напомнил Лене детство. Она вдруг расплакалась, рассказывая про Игоря, про побои, про ночной побег.
Баба Нина молча слушала, лишь хмуря густые брови. Потом встала, налила в кружку чего-то крепкого.
— Пей. Нервы лечить надо.
Лена сделала глоток — горькая жидкость обожгла горло.
— Я не знаю, что делать дальше…
— Работать, — отрезала баба Нина. — У меня тут кафе, руки нужны. Житье и еда будут, а там видно будет.
Первые дни пролетели в тумане. Лена мыла полы в кафе, помогала на кухне. Дети потихоньку отходили от стресса — Артём даже подружился с местным мальчишкой, сыном почтальона.
Через неделю пришло письмо от матери. Лена с дрожью в руках разорвала конверт.
«Ленка, он приходил. С милицией. Я показала твоё заявление участковому. Сказала, что уехала к родне, но не сказала куда. Будь осторожна.»
Лена сжала письмо. Даша в это время рисовала на полу цветными мелками, напевая себе под нос.
— Мам, смотри, это наш новый дом!
Лена посмотрела на каракули дочери — домик с трубой, цветы, солнце.
— Красиво, солнышко…
Баба Нина как-то вечером принесла старый ноутбук.
— Вот, научись тут свои бумаги оформлять. Надо заявление в суд подавать, на развод.
Лена ночами сидела за компьютером, разбираясь, как составить иск о лишении родительских прав. Баба Нина подсказывала — оказывается, её покойный муж был юристом.
Прошёл месяц. Лена уже уверенно управлялась в кафе, даже придумала новое меню. Дети начали ходить в местную школу.
Однажды утром в кафе зашёл участковый — молодой парень с серьгой в ухе.
— Успокойтесь, — он улыбнулся. — Я по хорошему делу. Ваш муж подал в розыск. Но мы… — он понизил голос, — договорились с коллегами, что ничего не нашли.
Лена облегчённо выдохнула.
— Однако, — участковый стал серьёзным, — вам надо официально подавать на развод. Чтобы законно всё было.
Вечером Лена сидела на крыльце, глядя на первые звёзды. Баба Нина присела рядом, протянула чашку чая.
— Да. Завтра поеду в райцентр, подам документы.
Баба Нина одобрительно хмыкнула.
— Молодец. Ты крепкая, всё у тебя получится.
Артём выбежал на крыльцо, размахивая листом бумаги.
— Мам! Меня сегодня похвалили за задачу!
Лена обняла сына, вдыхая запах детских волос — шампунь и немного дыма от печки.
В тот момент она поняла — страх прошёл. Впереди ещё будет много сложностей, но самое страшное уже позади.
Ночью Лена долго смотрела на спящих детей. Потом открыла ноутбук и начала печатать заявление в суд.
Слово за словом. Шаг за шагом. К новой жизни.
Лена стояла у открытого окна своего кафе «У Лены» — маленького, но уютного заведения с домашней выпечкой и ароматным кофе. За спиной звенели чашки, смеялись посетители, а Даша, теперь уже первоклассница, старательно выводила мелом на специальной доске «Сегодня в меню: бабушкин яблочный пирог».
— Мам, смотри! — Артём вбежал в зал, размахивая конвертом. — Пришло письмо из суда!
Лена вытерла руки о фартук, сердце на мгновение замерло. Она давно подала на лишение Игоря родительских прав, но каждый раз, когда приходили бумаги, в горле комком вставал старый страх.
«…исковые требования удовлетворены в полном объеме…»
Руки задрожали, нона этот раз — от облегчения.
— Всё, — прошептала она. — Теперь мы свободны.
Баба Нина, ставшая за эти годы второй матерью, громко хлопнула ладонью по стойке:
— Что за лица постные? Сегодня праздник! Артём, бери большую тарелку, будем пробовать новый торт!
Вечером, когда гости разошлись, а дети улеглись спать, Лена вышла во двор. Первые звёзды зажигались над крышами, пахло свежескошенной травой и тёплым хлебом.
В кармане зазвонил телефон. Неизвестный номер.
— Лена… — хриплый, но уже не злой голос. — Это я…
Она не ответила. Просто слушала его тяжёлое дыхание.
— Я… я понял кое-что. Прости.
Лена посмотрела на освещённое окно детской, где спали её дети. Где теперь был её настоящий дом.
Она положила трубку. Впервые за долгие годы в груди не было ни страха, ни злости. Только тишина.
Из открытого окна кафе доносился смех бабы Нины и звон посуды. Жизнь — настоящая, своя — продолжалась.
