Алина сжала кулаки, но промолчала. Она видела, как Людмила Петровна украдкой осматривает квартиру — её взгляд задержался на новой кофемашине, подаренной Алине на день рождения родителями.
— Я чайку попью, — объявила свекровь, направляясь на кухню.
Алина последовала за ней. Она наблюдала, как та лихо управляется на чужой кухне — достаёт её любимую кружку, открывает шкафчик с дорогим чаем, который они берегли для особых случаев.
— Кстати, Алина, — свекровь повернулась к ней, делая беззаботное лицо. — Денис говорил, ты недовольна, что я иногда беру у вас продукты?
Алина почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
— Я недовольна, что вы берёте без спроса последнее, — твёрдо сказала она. — В прошлый раз вы забрали детские йогурты. Артём плакал утром.
Лицо Людмилы Петровны исказилось. Она поставила кружку с таким звоном, что чай расплескался на столешницу.
— Да как ты смеешь! Я сына одного подняла, голодала, чтобы он учился! А теперь его жена будет указывать, что мне можно, а что нельзя?
— Это не указания, — голос Алины начал дрожать. — Это просьба уважать наш дом.
— Ах так! — свекровь вдруг повысила голос так, что дети прибежали смотреть, что случилось. — Значит, я своей кровиночке даже кусочек сыра взять не могу? Я вам тут внуков нянчу, а вы жадничаете?
— Когда вы последний раз сидели с детьми? — вырвалось у Алины. — Три месяца назад? И то на два часа!
Дверь хлопнула — вернулся Денис. Он замер на пороге, оглядывая сцену: мать с раскрасневшимся лицом, жену с трясущимися руками, перепуганных детей.
— Что здесь происходит? — спросил он тихо.
— Спроси у своей жены! — завопила Людмила Петровна, хватаясь за сердце. — Она мне тут выговаривает, что я у вас крохи подбираю! Видно, мне теперь к мусорным бакам ходить, раз родная семья жалеет для меня куска хлеба!
Денис растерянно посмотрел на Алину. В его глазах она прочитала знакомый укор: «Ну вот, опять ты всё испортила».
— Мама, успокойся, — он подошёл к свекрови, беря её за плечи. — Никто тебя к мусоркам не посылает.
— Посмотри, как она со мной разговаривает! — всхлипывала Людмила Петровна, хотя слёз на глазах не было. — Всё, я больше ногу не переступлю в этом доме! Пусть живут как хотят!
Она вырвалась от сына, схватила свой пакет (не забыв прихватить со стола пачку дорогого чая) и направилась к выходу.
— Мама, подожди! — Денис бросился за ней.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла гробовая тишина. Маленькая Лиза тихо заплакала.
— Мам, бабушка больше не придёт? — спросил Артём испуганно.
Алина опустилась на колени перед детьми, обнимая их. Она смотрела на закрытую дверь, за которой слышались приглушённые крики. В груди было пусто и холодно.
Она знала — этот спектакль разыгрывался специально. Людмила Петровна добилась своего — теперь Денис будет винить во всём только её. Опять.
Прошло три дня после скандала. Денис почти не разговаривал с Алиной, отворачивался к стене, когда они ложились спать. В среду вечером, когда Алина мыла посуду, раздался звонок в дверь. На пороге стояла сестра Дениса, Катя, с натянутой улыбкой и бутылкой вина в руках.
— Привет, невестка! — слишком бодро сказала она, проходя в прихожую без приглашения. — Денис дома?
— На работе задержится, — ответила Алина, вытирая руки о полотенце. Она сразу поняла — это не дружеский визит.
Катя разделась и прошла на кухню, ставя вино на стол. Алина заметила, как её взгляд скользнул по полкам, будто что-то высчитывая.
— Я к вам по семейному делу, — начала Катя, садясь на стул и выкладывая перед собой телефон. — Мама вчера весь вечер проплакала. Давление подскочило.
Алина медленно опустилась на стул напротив. В горле пересохло.
— И что, я виновата? — спросила она ровным голосом.
Катя сделала большие глаза:
— Ну конечно нет! Просто… — она вздохнула театрально, — может, ты перестанешь делать из еды культ? Ну взяла мама колбасу, ну и что? Мы же семья!
Алина почувствовала, как по лицу разливается жар. Она встала, подошла к холодильнику и распахнула дверцу.
— Посмотри, Катя. Видишь эту полку? Здесь в понедельник было мясо на неделю. Там — сыр и масло. А вот здесь — йогурты для детей. Теперь посмотри сюда, — она ткнула пальцем в пустые контейнеры. — Это не «взяла колбасу». Это систематическое воровство.
— Какое воровство, что за выражения! Мама просто привыкла заботиться о нас. Она же во времена дефицита нас вырастила, вот и продолжает…
— Заботиться? — Алина засмеялась. — В прошлом месяце она забрала мои новые колготки, сказала, что «вдруг порвутся». В позапрошлом — половину моей зарплатной шоколадки. Это забота?
Дверь приоткрылась, и в кухню заглянул Артём:
— Мам, можно я поиграю в планшет?
— Нет, — автоматически ответила Алина. — Ты же знаешь правила.
Катя вдруг оживилась:
— Ой, да ладно тебе, пусть поиграет! Дети должны чувствовать любовь, а не запреты!
Алина резко повернулась к неё:
— Это мой ребёнок и мои правила воспитания. Как и мой холодильник — мои правила.
Катя встала, её лицо покраснело:
— Ты совсем озверела! Мама права — ты нас не считаешь за семью. Денис просто зол на тебя, он сам мне говорил!
Сердце Алины болезненно сжалось. Она знала, что Денис мог сказать такое в сердцах, но всё равно было больно.
— Дети, идите в комнату, — тихо сказала Алина. Когда дверь закрылась, она подошла к Кате вплотную. — Передай своей маме: если я ещё раз увижу её сумку в своём холодильнике, я вывалю всё содержимое ей на голову. Понятно?
Катя отшатнулась, её глаза округлились:
— Ты… ты угрожаешь?
— Нет, — Алина открыла входную дверь. — Я информирую. А теперь прощай.
Когда Катя ушла, хлопнув дверью, Алина опустилась на пол в прихожей и закрыла лицо руками. Она понимала — теперь против неё ополчится вся семья Дениса. Но отступать было уже некуда.
