Я не стала отвечать. Прошла мимо них в прихожую, надела пальто.
— Ты куда? — спросил Кирилл.
— К юристу, — не оборачиваясь, сказала я. — Узнавать, как выписать из МОЕЙ квартиры непрошенных гостей.
Дверь захлопнулась за мной с таким грохотом, что соседи выглянули в коридор.
Я сидела на холодной скамейке у подъезда, дрожащими пальцами набирая номер лучшей подруги. Трубку взяли сразу.
— Алё, Лиска? Ты не представляешь, что тут происходит…
Голос срывался, слёзы подступали к горлу. Я коротко объяснила ситуацию.
— Блин, да ты что! — в трубке раздался возмущённый возглас. — Срочно беги к юристу! У меня как раз есть контакты классного специалиста…
Через сорок минут я уже сидела в уютном офисе на окраине города. Юрист — молодая женщина с острым взглядом — внимательно изучала мои документы.
— Ситуация… не простая, — наконец сказала она, откладывая бумаги. — По закону, если человек прописан в квартире, выписать его без согласия крайне сложно.
— Но ведь квартира в моей собственности! Я покупала её до брака!
— Это даёт вам преимущество, но… — юрист вздохнула, — ваш муж как член семьи имеет право прописывать своих родственников. Особенно если докажет, что им негде жить.
Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
— А если… если мы разведёмся?
— Тогда вы сможете через суд требовать её выписки. Но процесс может затянуться на месяцы. Год. Два.
В голове пронеслось: «Годы. Она будет жить со мной годы».
— Есть ли другие варианты? — голос мой дрожал.
— Можно попробовать доказать, что прописка фиктивная. Но для этого нужны доказательства — что у неё есть другое жильё, например.
Я поблагодарила юриста и вышла на улицу. Вечерело. Я не хотела возвращаться в этот дом, но деваться было некуда.
Когда я открыла дверь, меня встретил хохот из кухни. За столом сидели Кирилл, его мать и… тётя Галя. На столе — бутылка вина и остатки ужина. Мои тарелки. Мои бокалы.
— О, невестка вернулась! — крикнула Людмила Петровна. — Мы уж думали, ты ночевать где-то останешься!
Кирилл даже не повернулся. Он что-то рассказывал тёте Гале, широко жестикулируя.
Я молча прошла в спальню. На нашей кровати лежали вещи тёти Гали — растрёпанный плед, какая-то старомодная ночнушка.
— Извини, — раздался за спиной голос Кирилла. — Тётя поживёт пару дней на раскладушке в зале. Мама сказала…
— Мама сказала, — перебила я. — А что скажешь ты? Мой муж? Или ты теперь только её сын?
— Хватит истерик. Просто потерпи немного.
— Нет, Кирилл. Я не буду терпеть. — Я достала телефон. — Я уже записалась к риелтору. Буду продавать квартиру.
— Ты чего, с ума сошла? Это наш дом!
— Нет, это МОЙ дом. И я сделаю с ним что захочу.
В дверях появилась Людмила Петровна с хитрым прищуром.
— Ой, детки, не ссорьтесь! Аллочка, может, чайку попьёшь? Успокоительного?
Я посмотрела на них — на мужа, который предал, на эту женщину, которая разрушила мой дом. И вдруг поняла, что больше не могу здесь находиться.
— Я ухожу, — сказала я, хватая сумку. — На несколько дней. Может, за это время вы все передумаете.
— Да иди, иди, — махнула рукой свекровь. — Освободишь нам место.
Кирилл не стал меня останавливать. Он просто стоял, опустив глаза. В этот момент я окончательно поняла — моего мужа больше нет. Есть только мамин сынок.
Дверь захлопнулась. Я вышла в холодную осеннюю ночь, не зная, куда иду. Но точно зная одно — назад дороги нет.
В кармане зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Алло? — дрожащим голосом ответила я.
— Это Марина Сергеевна, юрист. Я тут кое-что проверила… На вашу свекровь оформлена квартира в районе Заречья. Небольшая, но своя. Если мы это докажем…
Я остановилась посреди тёмной улицы. Впервые за этот вечер на моих губах появилась улыбка.
Я провела три дня у подруги, за это время мир перевернулся с ног на голову. Юрист Марина Сергеевна работала как прокурор на важном процессе — она раздобыла выписку из ЕГРН и договор купли-продажи. Людмила Петровна действительно владела однокомнатной квартирой в Заречье, купленной два года назад.
— Смотри, — Марина разложила передо мной документы в кафе, — здесь всё: и её подпись, и то, что квартира не в залоге. Идеальный повод для признания прописки фиктивной.
Я перебирала бумаги, не веря своим глазам. На фотографии из базы данных красовалась моя свекровь с довольной улыбкой на фоне новенькой двери с номером 45.
— Но почему… зачем ей было лезть ко мне?
— Похоже на мошенническую схему, — юрист сделала глоток кофе. — Получить долю в вашей квартире, потом продать свою. Двойная выгода.
Телефон завибрировал. Кирилл. Двадцать седьмой пропущенный звонок за три дня. Я впервые ответила.
— Наконец-то! — его голос звучал хрипло. — Где ты пропадаешь? Мама волнуется!
— Какая трогательная забота, — холодно ответила я. — Передай маме, что её квартира в Заречье очень милая. Особенно мне понравились обои в цветочек.
На той стороне повисла мёртвая тишина. Потром послышался шёпот, затем громкий стук — видимо, телефон уронили. Через минуту в трубке задышала Людмила Петровна:
— Аллочка, дорогая, это какое-то недоразумение…
— Нет, Людмила Петровна, это документы из Росреестра. Завтра я подаю иск о признании вашей регистрации фиктивной. И требую компенсацию за моральный ущерб.
— Ты… ты не смеешь! — её голос превратился в визг. — Кирилл, скажи ей!
Но мой муж молчал. В трубке было слышно только тяжёлое дыхание.
Я положила трубку. Руки дрожали, но на душе было спокойно. Впервые за последний месяц.
На следующий день я с юристом подала заявление в суд. Вечером раздался звонок в дверь подругиной квартиры. За дверью стоял Кирилл — небритый, с красными глазами.
— Можно поговорить? — он выглядел разбитым. — Без свидетелей.
Мы вышли во двор. Он долго молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Я не знал про квартиру, — наконец выдавил он. — Мама сказала, что её выселяют из общежития… Я поверил.
— Ты веришь всему, что она скажет, — я скрестила руки на груди. — Даже если это разрушает нашу жизнь.
— Она… она обещала, что это временно. Что потом мы купим большую квартиру… — он замолчал, поняв, как это звучит.
Я рассмеялась. Это был горький, безрадостный смех.
— Значит, это был план? Выселить меня из моей же квартиры?
— Нет! То есть… не так… — он запутался в собственных мыслях. — Она сказала, что ты сама уйдёшь, когда поймёшь, как нам тесно…
Я посмотрела на этого человека — моего мужа, с которым прожила пять лет. И не узнала его.
— Завтра я приду за своими вещами. А послезавтра у нас первое судебное заседание. Советую тебе найти хорошего адвоката.
Он схватил меня за руку:
— Подожди! Давай… давай попробуем ещё раз. Я выпишу маму, мы…
— Мы ничего, Кирилл. Ты сделал свой выбор. Теперь живи с ним.
Я развернулась и ушла. Не оглядываясь. Впервые за эти кошмарные недели я чувствовала себя свободной.
На следующий день, когда я пришла за вещами, квартира была пуста. Ни Людмилы Петровны, ни её вещей. Только Кирилл сидел на кухне с бутылкой пива.
