Утром Марина проснулась рано. Села за стол с ноутбуком, открыла сайт объявлений. Написала: «Сдам комнату в двухкомнатной квартире. Тихий район, всё есть.»
Потом посмотрела на текст, долго. Закрыла. «Нет, — подумала она, — не я должна уходить. Пусть уходят они.»
Когда Лера проснулась, Марина уже убирала на кухне. — Где мои шампуни?! — возмутилась та. — На балконе, — спокойно ответила Марина. — Пусть подышат свежим воздухом. — Ты больная, что ли?! — Нет. Просто люблю порядок.
В дверь позвонили. На пороге — Валентина Петровна, с пакетами. — Девочки, я тут вам покушать принесла! Не ругайтесь, ладно? — Мы не ругаемся, — ответила Марина. — Просто ставим вещи на место. — Ой, ну зачем так остро? — вмешалась свекровь. — Лере тяжело, а ты будто враг! — Враг — тот, кто живёт в твоём доме и делает вид, что это его дом. — Мариночка, не говори глупостей! Мы же родные! — Родные — это когда уважают, — твёрдо сказала Марина. — А у вас всё наоборот.
Сергей молчал. Лера демонстративно закатила глаза. Марина посмотрела на всех троих и вдруг поняла: дальше будет война. Не открытая, а тихая, с колкими словами, с чужими чашками на её полке, с ежедневным «ну потерпи».
На следующий день Марина проснулась с каким-то новым спокойствием — тяжёлым, но решительным. Будто за ночь всё внутри встало на свои места. Не стало легче, но стало ясно.
Она молча заварила кофе, включила чайник и села у окна. Дождь снова моросил, стекло дрожало от ветра, по подоконнику била капля, упрямая, как мысль, от которой не избавиться.
Из комнаты вышла Лера, сонная, в халате. — Ты чего такая серьёзная с утра? — зевнула она. — Думаю, — ответила Марина. — О чём? — О том, что у каждого человека должен быть дом. И границы. — Господи, опять философия с утра, — фыркнула Лера. — Хочешь — я тебе кофе сделаю, а ты расслабься. — Не нужно, — спокойно сказала Марина. — Мы поговорим позже.
Вечером Марина пришла домой раньше обычного. Сергей уже был дома — сидел в комнате, листал телефон. Леры не было.
— Нам надо поговорить, — сказала Марина. Он поднял глаза, неохотно. — Опять? — Да, опять. Потому что всё стоит на месте. — Марин, ты же знаешь, что я не хочу ссор. — А я не хочу жить как квартирантка.
Он тяжело вздохнул. — Ну что ты предлагаешь? Выставить сестру на улицу? — Я предлагаю, чтобы ты вспомнил, кто твоя жена.
Он отвёл взгляд. — Не начинай… — Я не начинаю. Я заканчиваю.
Марина подошла к окну, постояла, потом обернулась: — Я дала ей время. Полгода. Это не “пару недель”. Это уже почти год вместе с её ремонтом, который никогда не заканчивается. Я больше не могу.
— Но мама… — Мама не живёт здесь. Я живу.
Он промолчал. В комнате пахло застоявшимся воздухом, как перед грозой.
— Ты понимаешь, — продолжила Марина тише, — что она пользуется тобой? И тобой, и твоей матерью, и мной. — Это не правда. — Правда, Серёж. Просто ты не хочешь видеть.
Он снова замолчал, потом тихо сказал: — Ладно. Поговорим с ней вечером.
Марина кивнула. Впервые за долгое время почувствовала лёгкое облегчение. Но не знала, что впереди — последняя капля.
Лера вернулась около одиннадцати, в громе смеха и запахе дешёвых духов. — Ну здрасьте, — сказала, скидывая сапоги. — А чего вы как на допросе?
Сергей посмотрел на Марину — та кивнула. Он встал. — Лер, нам надо поговорить.
Лера села на диван, достала телефон. — Ну-ну, давай, говори. Только быстро, я устала.
— Слушай, — начал он, — ты же знаешь, мы тебя не гоним, но всё-таки… пора. С ремонтом разберёшься — снимешь себе что-то, ладно?
Она подняла брови. — Это Марина сказала?
— Мы вместе решили, — тихо ответил он.
— Ах вот как. — Лера усмехнулась. — Вместе. Ну-ну. — Лера… — Что “Лера”? Вы же знали, что мне пока некуда. И вдруг — “пора”? — Уже давно пора, — вмешалась Марина. — Мы предупреждали.
— Мы, — передразнила Лера. — А я, значит, никто, да? Жила тут как мусор, да?
Марина сжала губы. — Ты жила здесь как хозяйка. И слишком долго.
