— Трогательно, — фыркнула свекровь.
— Я просила не перебивать, — твёрдо сказала Светлана. — Так вот. Я люблю вашего сына. Но я не готова отдать ему свою квартиру. Не потому, что не доверяю. А потому, что это неправильно. В семье должно быть равноправие. Партнёрство. А не так, что один отбирает у другого имущество.
— Никто ничего не отбирает! — возмутилась Маргарита Павловна.
— Отбираете, — Светлана смотрела ей в глаза. — Под видом заботы о семье вы хотите лишить меня единственной защиты. А что будет, если Паша меня разлюбит? Если встретит другую? Куда мне идти?
— Если ты будешь хорошей женой, он тебя не разлюбит! — отрезала свекровь.
— А если разлюбит не по моей вине? — Светлана повернулась к мужу. — Паша, скажи честно. Если бы квартира была твоя, и я бы потребовала переписать её на меня — ты бы согласился?
Павел молчал. Ответ был очевиден.
— Вот видишь, — грустно улыбнулась Светлана. — Ты бы не согласился. И был бы прав. Потому что это твоя собственность. Твоя защита. Так почему я должна отказываться от своей?
— Потому что ты женщина! — выпалила свекровь.
— И что? — Светлана пожала плечами. — Разве женщины не имеют права на собственность? На безопасность? На уверенность в завтрашнем дне?
Маргарита Павловна встала:
— Знаешь что? Я вижу, что зря трачу время. Ты упрямая эгоистка, которая думает только о себе. Павлик, — она повернулась к сыну, — или она подписывает дарственную, или ты делаешь выбор. Либо мать, либо эта… Квартирантка.
— Мама! — Павел вскочил. — Не говори так о Свете!
— А как мне говорить? — свекровь взяла сумку. — Она не хочет быть частью нашей семьи. Не хочет доверять тебе. Так какая же она жена?
— Я его жена, — твёрдо сказала Светлана. — И останусь ею. Но квартира останется моей. Это моё последнее слово.
Маргарита Павловна посмотрела на сына:
— Павел, я жду твоего решения. Позвонишь, когда определишься.
Она вышла, громко хлопнув дверью. Павел и Светлана остались одни.
— Света… — начал он.
— Не надо, Паша, — она подняла руку. — Я всё сказала. Теперь решать тебе. Принимаешь меня такой, какая я есть — с моей квартирой, моими принципами, моим правом на собственность? Или выбираешь маму?
Павел сел на стул и закрыл лицо руками.
— Это нечестно. Нельзя ставить человека перед таким выбором.
— А честно требовать у меня квартиру? — Светлана села рядом. — Паша, пойми. Я люблю тебя. Но я не могу отдать тебе единственное, что у меня есть. Это было бы предательством памяти бабушки.
— Я понимаю, — глухо сказал Павел. — Но мама…
— Твоя мама хочет контролировать нашу жизнь, — мягко сказала Светлана. — Сегодня квартира, завтра — где работать, послезавтра — сколько детей рожать. Ты готов всю жизнь жить по её указке?
— Тогда скажи ей это, — Светлана взяла его за руку. — Скажи, что мы — семья. Что мы сами решаем свои вопросы. Что квартира остаётся моей, но это наш общий дом.
— Она не поймёт, — Павел покачал головой.
— А ты попробуй, — Светлана сжала его руку. — Или мы будем жить своей жизнью, или… Или твоя мама права, и нам лучше расстаться.
Павел встал и прошёлся по кухне. Потом достал телефон.
— Мама? Это я. Нет, Света не будет переписывать квартиру. И я её поддерживаю. Что? Нет, мама. Это наше решение. Общее. Если ты не можешь это принять… Да, я понимаю. Нет, я не предатель. Я муж. И я защищаю свою семью. До свидания, мама.
Он положил телефон и повернулся к жене:
— Она сказала, что я ей больше не сын.
— Она остынет, — Светлана обняла мужа. — Просто ей нужно время, чтобы понять — ты вырос. У тебя своя семья.
— Надеюсь, — Павел обнял её в ответ. — Прости меня. За то, что не сразу тебя поддержал. За то, что позволил маме так себя вести.
— Я прощаю, — Светлана улыбнулась. — Но больше так не делай. Мы — команда. И решения принимаем вместе.
— Вместе, — согласился Павел. — И знаешь что? Я рад, что квартира остаётся твоей. Потому что ты права — это твоя защита. Твоя уверенность. И я не имею права это отнимать.
Они обнялись крепче. За окном садилось солнце, окрашивая комнату в тёплые тона. Светлана знала — впереди ещё будут трудности. Свекровь не сдастся так просто. Но главное сражение было выиграно. Павел выбрал её. Выбрал их семью.
А квартира… Квартира осталась её домом. Домом, где она была не просто женой, а полноправной хозяйкой. И это было правильно.
