Антон сидел на кровати, уставившись на свои руки. Потом тихо произнёс:
— Антоша! — ахнула мать.
— Мама, хватит! — он вдруг вскочил, и в его голосе прорезалось что-то новое, незнакомое. — Хватит! Ты всю жизнь решаешь за меня! С кем дружить, где учиться, на ком жениться! А теперь ещё и квартиру чужую хочешь отобрать!
— Я для тебя стараюсь!
— Для себя ты стараешься! — выкрикнул он. — Всегда только для себя! Отец потому и ушёл, что ты его задушила своей заботой!
Тамара Васильевна пошатнулась, схватилась за сердце. На этот раз, кажется, по-настоящему.
— Как ты можешь… Я же мать…
— Мать не превращает сына в вечного ребёнка! Мать не разрушает его семью!
Лариса смотрела на мужа с изумлением. Впервые за три года совместной жизни он противостоял матери. Впервые выбрал их сторону.
— Мама, — Антон говорил уже спокойнее. — Собирай вещи. Тебе пора домой.
— Что? Ты гонишь родную мать?
— Я прошу тебя вернуться в свою квартиру. Мы будем навещать тебя, поможем с ремонтом, если нужно. Но жить ты больше здесь не будешь.
Свекровь посмотрела на сына, потом на невестку. В её глазах полыхала такая ненависть, что Лариса невольно вздрогнула.
— Это всё ты! — прошипела Тамара Васильевна. — Ты настроила его против меня! Ты разрушила нашу семью!
— Нет, мама, — покачал головой Антон. — Это ты чуть не разрушила мою семью. Мою. С Ларисой. А ты… ты можешь быть частью её. Или не быть. Выбор за тобой.
Свекровь выпрямилась, вздёрнула подбородок.
— Я не останусь там, где меня не уважают. Но ты пожалеешь, Антон. Когда она тебя бросит, а она бросит, вот увидишь, не приходи ко мне!
Она величественно удалилась. Через час в квартире хлопнула входная дверь.
Антон и Лариса остались вдвоём. Впервые за три месяца по-настоящему вдвоём.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я был идиотом.
Лариса молчала, глядя в окно.
— Я правда не собирался… Мама сказала, что это просто подстраховка. Что ничего не случится. А я… я привык ей верить. Всю жизнь привык.
— Знаешь, Антон, — медленно произнесла она. — Дело не в квартире. И даже не в твоей маме. Дело в том, что ты позволил ей принимать решения за нас. За нашу семью.
— Я знаю. И я больше не позволю. Обещаю.
Она повернулась к нему. В его глазах была решимость, которой она никогда раньше не видела.
— Нам многое нужно обсудить. О границах, о приоритетах, о будущем. И о твоей маме тоже. Она твоя мать, и я не хочу, чтобы ты порвал с ней. Но жить она здесь больше не будет. Никогда.
— И никаких тайных встреч с нотариусами.
— И решения о детях мы принимаем вместе. Когда будем готовы оба.
Лариса подошла к нему, села рядом.
— Это был тяжёлый разговор.
— Но необходимый, — кивнул Антон. — Мне тридцать пять лет, а я только сейчас понял, что значит быть мужем. Защищать свою семью. Даже от собственной матери.
За окном разгорался новый день. В их квартире было тихо. Непривычно тихо. Не звенела посуда на кухне, не бубнил телевизор в гостиной, не раздавались бесконечные замечания и советы. Просто тишина. Их тишина.
— Знаешь, — улыбнулась Лариса. — Впервые за три месяца я чувствую, что я дома. В нашем доме.
— Наш дом. Звучит хорошо.
Телефон Антона зазвонил. На экране высветилось «Мама».
— Не бери, — попросила Лариса.
— Не буду, — он отключил звук. — Пусть остынет. Поговорим через несколько дней. С чёткими правилами и границами.
Они сидели обнявшись, глядя, как город за окном окончательно просыпается. Впереди было много сложных разговоров, возможно, скандалов и попыток Тамары Васильевны вернуть контроль. Но главная битва была выиграна. Антон выбрал свою семью. Свою жену. Их будущее.
А в пустой комнате для гостей остался забытый бордовый халат. Лариса потом выбросит его. Без сожалений.
