— Мама приехала с вещами и сказала, что теперь будет жить с нами! — Лариса стояла в дверях спальни с чемоданом в руке, а за её спиной маячила фигура свекрови. — И Дима об этом знал заранее!
Утро началось не с кофе. Оно началось с громкого звонка в дверь и голоса Нины Петровны, свекрови, которая объявила через дверь, что переезжает к ним насовсем. Лариса открыла дверь в пижаме, с растрёпанными волосами, и увидела на пороге свекровь с двумя огромными чемоданами и коробками.
— Доброе утро, Лариса, — произнесла Нина Петровна тоном, не терпящим возражений. — Помоги мне с вещами. Я теперь буду жить здесь.
Лариса застыла с открытым ртом. Три года замужества. Три года они с Дмитрием строили свою семью в этой небольшой двухкомнатной квартире. И вот теперь, без предупреждения, без обсуждения, свекровь просто появилась на пороге с вещами.
— Нина Петровна, но мы же не договаривались… — начала было Лариса, но свекровь уже проталкивалась мимо неё в прихожую, волоча за собой чемодан.
— О чём тут договариваться? Я мать Димы. Мой сын не оставит меня на улице. Где он, кстати? Дима! Димочка! — свекровь громко позвала сына, проходя в гостиную.
Дмитрий появился из спальни, натягивая футболку. Его глаза метнулись от матери к жене и обратно. В них читалась вина.
— Мама, ты рано приехала, — пробормотал он, не глядя на Ларису.
— Рано? — Лариса почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Ты знал? Ты знал, что она переезжает, и ничего мне не сказал?
Дмитрий отвёл взгляд. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Димочка обещал мне вчера по телефону, что всё будет хорошо, — вмешалась Нина Петровна, усаживаясь на диван как полноправная хозяйка. — Я продала свою квартиру. Деньги нужны на лечение. А жить где-то надо. Естественно, я буду жить с сыном.
— Продала квартиру? — Лариса перевела взгляд с свекрови на мужа. — И ты об этом знал?
— Лариса, давай потом поговорим, — Дмитрий попытался взять её за руку, но она отдёрнулась.
— Потом? Твоя мать продала квартиру, переезжает к нам жить, ты всё это знал и скрывал от меня, а поговорить мы будем потом?
— Не драматизируй, — холодно произнесла Нина Петровна. — Я не чужой человек. Я мать твоего мужа. И эта квартира, между прочим, куплена не без моего участия. Я давала Диме деньги на первоначальный взнос.
Лариса почувствовала, как внутри неё поднимается волна гнева. Да, свекровь помогала им с покупкой квартиры. Но это была помощь, а не инвестиция с правом пожизненного проживания. К тому же, большую часть ипотеки они с Дмитрием выплачивали сами, работая на двух работах.
— Нина Петровна, мы благодарны за вашу помощь, но это не значит…
— Что не значит? — перебила её свекровь. — Что я не могу жить с собственным сыном? Лариса, милая, ты же понимаешь, что семья — это святое. А я теперь ваша семья.
Слово «теперь» резануло слух. Как будто до этого момента они не были семьёй. Как будто три года брака были просто репетицией перед настоящим представлением.
— Дима, нам нужно поговорить. Наедине, — Лариса посмотрела на мужа, и в её взгляде было требование, а не просьба.
Они прошли на кухню. Лариса закрыла дверь и повернулась к мужу.
— Объясни. Сейчас же.
Дмитрий сел на табурет и обхватил голову руками.
— Она позвонила вчера вечером. Сказала, что продала квартиру, потому что нужны деньги на операцию. У неё проблемы с сердцем, Лариса. Что я должен был сделать? Выгнать родную мать?
— Ты должен был поговорить со мной! Мы семья, Дима. Мы с тобой. Такие решения принимаются вместе!
— Я знал, что ты будешь против…
— И поэтому решил поставить меня перед фактом? — Лариса не кричала. Её голос был тихим и холодным. — Ты предал меня, Дима. Ты выбрал свою мать, а не жену.
— Не говори так! Я никого не выбирал. Она моя мать, Лариса. Я не могу её бросить.
Вопрос повис в воздухе. Дмитрий поднял на неё глаза, и в них была растерянность маленького мальчика, который не знает, как угодить всем сразу.
— Лариса, это временно. Пока она не встанет на ноги после операции…
— Она продала квартиру, Дима. Какое «временно»? Она планирует жить здесь постоянно, и ты это прекрасно знаешь.
Из гостиной донёсся голос Нины Петровны:
— Димочка! Помоги мне занести вещи в твою комнату. Я буду спать там, а вы можете устроиться в гостиной. Молодым полезно иногда менять обстановку.
Лариса почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. Их спальня. Их личное пространство. Свекровь собиралась выселить их из собственной спальни.
— Она не будет спать в нашей спальне, — прошипела Лариса.
— Ну а где ей спать? В гостиной неудобно, у неё больное сердце…
— У меня сейчас тоже будет больное сердце, если это продолжится! — Лариса почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Не от обиды. От бессилия и злости.
Она вышла из кухни и направилась в гостиную. Нина Петровна уже распаковывала один из чемоданов, выкладывая свои вещи на журнальный столик.
— Нина Петровна, давайте сразу обсудим правила проживания, — Лариса старалась говорить спокойно. — Спальня — это наша с Димой комната. Вы можете устроиться в гостиной. Мы купим раскладной диван.
Свекровь подняла на неё взгляд, полный презрения.
— Правила? Ты собираешься устанавливать мне правила? Девочка, которая вышла замуж за моего сына и думает, что теперь она тут главная?
— Я не думаю. Я знаю, что это мой дом. Мой и Димы.
— Твой дом? — Нина Петровна рассмеялась. — Милая, без моих денег вы бы до сих пор снимали квартиру где-нибудь на окраине. Так что давай без этих «мой дом». Это дом моего сына, в котором ты пока что живёшь.
