— Никто не собирается вас разводить! — возмутилась свекровь. — Просто мужчина должен чувствовать себя хозяином! Это для укрепления семьи!
— Для укрепления семьи? Серьёзно? А может, для укрепления вашего контроля надо мной? Чтобы я знала — если уйду, останусь ни с чем?
— Ты и так можешь остаться ни с чем! — вдруг выпалила Галина Петровна. — Если Коля тебя бросит, ты останешься одна! Старой девой с квартирой! Кому ты нужна будешь в тридцать лет с ребёнком?
Эти слова повисли в воздухе, как пощёчина. Марина смотрела на свекровь, потом на мужа. Николай сидел, опустив голову.
— Коля, — тихо позвала она. — Посмотри на меня.
— Ты тоже так думаешь? Что я никому не буду нужна?
— Я… Мам не то хотела сказать…
— Ответь на вопрос. Ты согласен с ней?
Он молчал. Это молчание было красноречивее любых слов.
— Понятно, — Марина кивнула. — Всё предельно понятно.
Она прошла к шкафу, достала из него большую спортивную сумку. Галина Петровна насторожилась.
— Чьи вещи? — в голосе свекрови появилась тревога.
— Ваши, Галина Петровна. И вещи вашего сына.
— Что? — Николай вскочил. — Марина, ты с ума сошла?
— Нет, я наконец-то пришла в себя. Галина Петровна, вы правы. В семье не должно быть «моё» и «твоё». Поэтому забирайте своё и уходите. Оба.
— Ты не можешь нас выгнать! — свекровь побагровела. — Коля тут прописан!
— Временно. И срок регистрации заканчивается через неделю. А вы, Галина Петровна, вообще тут не прописаны. Так что будьте добры, покиньте мою квартиру.
— Коля! — свекровь схватила сына за руку. — Скажи ей! Она не имеет права!
Николай встал, в его глазах появился гнев.
— Марина, прекрати истерику! Это наш дом!
— Наш? С каких пор? Ты же только что промолчал, когда твоя мать сказала, что я никому не нужна старая дева. Ты промолчал, когда она назвала меня frigid. Ты всегда молчишь, когда она меня унижает. Так какой же это «наш» дом?
— Муж? Муж защищает жену. Муж не позволяет своей матери копаться в личных документах жены. Муж не молчит, когда его жену оскорбляют.
— Я просто не хочу ссориться с мамой!
— А со мной ссориться можно? Меня можно обижать, унижать, контролировать?
— Марина, одумайся! — Галина Петровна попыталась взять её за руку. — Мы же семья! У вас ребёнок!
— У нас нет ребёнка, — холодно ответила Марина.
— Как это нет? — прошептал Николай.
— А вот так. Помнишь, два месяца назад я сказала, что беременна? Ты обрадовался, а твоя мама сразу заявила, что теперь я точно должна переписать квартиру на тебя. Для ребёнка же. Помнишь?
— А то, что через неделю у меня случился выкидыш. На нервной почве, сказал врач. От постоянного стресса.
— Почему ты не сказала? — Николай был в шоке.
— Я пыталась. Но ты был занят. У тебя была важная встреча. Потом мамин день рождения. Потом ещё что-то. А твоя мать в это время рассказывала подругам, какая я неумеха, что даже ребёнка выносить не могу.
— Я не знала! — воскликнула свекровь.
— Знали. Я вам сказала. А вы ответили, что это к лучшему, что я всё равно плохая мать.
Галина Петровна отступила на шаг.
— Я… я не помню такого.
— Конечно, не помните. Вы вообще не помните ничего плохого, что говорите мне. Для вас это просто слова. А для меня это жизнь. Моя жизнь, которую вы превратили в ад.
Марина подошла к двери, открыла её.
— Уходите. Оба. Сейчас.
— Марин, давай поговорим… — Николай попытался подойти.
— Нет. Хватит разговоров. Пять лет я разговаривала, объясняла, просила. Хватит. Уходите.
— Пришлю. Всё, что ваше — пришлю. А теперь уходите, пока я не вызвала полицию.
— Ты об этом пожалеешь! — Галина Петровна повысила голос. — Ты останешься одна! Никому не нужная! Коля — прекрасный мужчина, он найдёт себе достойную жену! А ты сгниёшь в одиночестве!
— Возможно. Но это будет моё одиночество. В моей квартире. Без ваших оскорблений и унижений. И знаете что? Оно в тысячу раз лучше, чем жизнь с вами.
Она указала на дверь. Галина Петровна, багровая от гнева, вышла первой. Николай задержался на пороге.
— Марина, ты совершаешь ошибку.
— Нет, Коля. Ошибку я совершила пять лет назад, когда вышла за тебя замуж. А сейчас я её исправляю.
Она закрыла дверь. Повернула замок. И прислонилась к двери спиной.
Тишина. Впервые за долгое время в квартире была тишина. Не было придирок свекрови. Не было молчания мужа. Только тишина.
Марина прошла на кухню, села за стол. Её трясло. Она сделала это. Действительно сделала. Выгнала их обоих.
