— Да ничего особенного. Мама опять про детей завела. Говорит, что мы её не ценим, что она нам квартиру дарит, а мы даже внуков ей не хотим подарить.
— И что ты ей ответил?
— Сказал, что это наше дело. Она обиделась, наговорила, что я неблагодарный сын. В общем, неприятно вышло.
Я обняла мужа, стараясь успокоить. Но внутри росла тревога. Что если Валентина Петровна передумает? Что если заберёт своё предложение назад?
И вот настал тот самый день. Мы встретились у нотариуса — я, Андрей и его мать. Валентина Петровна была одета особенно нарядно, словно на праздник. Улыбалась, шутила, но в её глазах я видела какой-то странный блеск.
Нотариус зачитал договор дарения. Всё было стандартно — свекровь дарит квартиру сыну и его супруге в равных долях. Никаких особых условий, как я и надеялась.
— Если все согласны с условиями, прошу подписать вот здесь, — сказал нотариус.
Первой подписала Валентина Петровна. Потом Андрей. Настала моя очередь.
И тут свекровь сказала фразу, от которой у меня похолодело внутри:
— Олечка, милая, я надеюсь, вы с Андрюшей оправдаете мои надежды. Квартира-то большая, для детской комната есть.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с мужем. Он смотрел как-то виновато, словно что-то скрывал.
— Андрей? — тихо спросила я.
— Подписывай, Оль. Потом поговорим.
Но я уже знала — что-то не так. Этот заговорщицкий взгляд между матерью и сыном, эта странная улыбка свекрови…
— Подождите, — сказала я нотариусу. — Можно мне ещё раз прочитать договор?
— Конечно, — удивился он и протянул мне документ.
Я начала внимательно читать, строчка за строчкой. Основной текст был стандартным, но потом я дошла до приложения…
«Стороны договорились, что в случае расторжения брака между одаряемыми в течение трёх лет с момента подписания настоящего договора, доля супруги одаряемого переходит обратно к дарителю».
Я перечитала этот пункт три раза, не веря своим глазам.
— Что это значит? — я ткнула пальцем в злополучные строчки.
— Это означает, что если вы разведётесь в течение трёх лет, ваша доля квартиры вернётся к Валентине Петровне.
— Но мне никто не говорил об этом условии!
— Олечка, не нервничай, — заворковала свекровь. — Это просто формальность. Вы же не собираетесь разводиться? Это просто для подстраховки, чтобы квартира осталась в семье.
Я повернулась к мужу: — Ты знал?
— Мама сказала об этом позавчера. Но это же ничего не значит, мы же любим друг друга…
— Ничего не значит? — я почувствовала, как во мне поднимается волна гнева. — Твоя мать фактически ставит меня в положение временной жиличке, а ты говоришь, что это ничего не значит?
— Не драматизируй, — вмешалась Валентина Петровна. — Если ты любишь моего сына и не собираешься его бросать, то какая разница, что там написано? А если собираешься… Ну, тогда мне и правда не хочется, чтобы моя квартира досталась чужому человеку.
— Я не чужой человек! Я жена вашего сына уже пять лет!
— Жёны бывают разные, — холодно ответила свекровь. — Вот родишь Андрюше ребёнка, тогда и станешь настоящей частью семьи.
Теперь всё встало на свои места. Весь этот спектакль с внезапной щедростью, все эти разговоры о внуках…
— Так вот в чём дело, — медленно произнесла я. — Вы хотите привязать меня к вашему сыну ребёнком. А квартира — это приманка, да? Родишь наследника — получишь жильё, не родишь — останешься ни с чем.
— Какие грубые слова, — поморщилась Валентина Петровна. — Я просто забочусь о будущем своего сына. Что плохого в том, что я хочу, чтобы у него была крепкая семья?
— Крепкая семья строится на любви и доверии, а не на юридических уловках!
— Если есть любовь и доверие, то юридические уловки, как ты выражаешься, не помеха, — парировала свекровь.
Я посмотрела на Андрея. Он сидел, опустив голову, и молчал.
— Почему ты молчишь? — спросила я. — Скажи что-нибудь!
— Оль, ну подпиши. Мы же всё равно не собираемся разводиться. И дети у нас будут, просто немного позже…
— Немного позже? — я не верила своим ушам. — Ты тоже считаешь, что твоя мать права?
— Я считаю, что мама имеет право ставить условия. Это её квартира.
— Которую она дарит НАМ! Дарение должно быть безусловным!
— Так никто и не заставляет, — пожала плечами Валентина Петровна. — Не хочешь — не подписывай. Будете дальше ютиться в своей съёмной квартире.
Это был ультиматум. Чистой воды манипуляция. И самое обидное — мой муж был на стороне матери.
Я встала из-за стола.
— Я не буду это подписывать.
— Оля! — воскликнул Андрей. — Не глупи! Это же наш шанс!
