Бабушкина квартира встретила меня тишиной и запахом её духов, который ещё держался в комнатах. Я прошлась по комнатам, открыла окна, впуская свежий воздух. На стене в гостиной висела бабушкина фотография — она улыбалась, глядя прямо в объектив.
— Я дома, бабуля, — сказала я фотографии. — Наконец-то дома.
Телефон взрывался сообщениями. Свекровь названивала с разных номеров, писала гневные сообщения, где я была и неблагодарной, и разлучницей (это она-то меня разлучницей назвала!), и вообще исчадием ада. Игорь писал жалостливые смс, умоляя вернуться. Потом угрожал разводом. Потом снова умолял.
Я заблокировала оба номера.
Вечером пришла Лена, принесла вино и пиццу.
— Ну и как ты? — спросила она, разглядывая меня внимательно.
— Знаешь, — я налила вино в бабушкины хрустальные бокалы, — я свободна. Впервые за четыре года я чувствую себя свободной.
— А квартира? Они же наверняка не отстанут.
— Пусть попробуют. Завещание оформлено на меня, нотариально заверено. Никаких прав на эту квартиру у них нет и быть не может.
— А если Игорь при разводе потребует половину?
— Квартира получена по наследству, в браке не приобреталась. Он не имеет на неё прав. Я уже консультировалась с юристом.
— За твою свободу! И за твою бабушку, которая оставила тебе не просто квартиру, а возможность начать новую жизнь.
Мы чокнулись, и хрусталь мелодично зазвенел.
Прошёл месяц. Развод я подала сама, Игорь не сопротивлялся — видимо, мама нашла ему новую кандидатуру, более покладистую. Имущественных претензий он не предъявлял, понимая, что это бесполезно.
На последнем заседании суда я видела его с Галиной Петровной. Она смотрела на меня с ненавистью, он — с обидой. А я не чувствовала ничего. Никакой боли, никакой злости. Только лёгкость.
После суда свекровь попыталась подойти ко мне.
— Ты ещё пожалеешь! — прошипела она. — Одна останешься, в своей квартире сдохнешь!
— Возможно, — я пожала плечами. — Но это будет моя квартира. И моя жизнь.
Я развернулась и пошла прочь. За спиной слышались её крики, но я не оборачивалась. Эта глава моей жизни была закрыта.
Сейчас, спустя полгода, я сижу в своей квартире — да, именно в своей — и пишу это письмо. Не знаю, кому. Может, себе будущей, чтобы не забыть этот урок. А может, какой-то другой женщине, которая сейчас сидит на кухне и слушает, как свекровь с мужем решают её судьбу.
Знаете, что я поняла? Мы часто отдаём самое ценное, думая, что это называется любовью. Отдаём свободу, достоинство, право выбора. А потом удивляемся, почему нас не ценят.
Меня не ценили, потому что я сама себя не ценила. Позволяла решать за меня, распоряжаться моей жизнью, моими деньгами, моим наследством. И только когда они замахнулись на память о бабушке, я наконец очнулась.
Бабушка была мудрой женщиной. Она не просто оставила мне квартиру — она оставила мне шанс. Шанс начать заново, стать хозяйкой своей судьбы.
И я этим шансом воспользовалась.
А Игорь? Последнее, что я о нём слышала — женился снова. На девушке, которую ему нашла мама. Говорят, она очень покладистая и во всём слушается свекровь. Говорят, уже беременна.
Я желаю ей сил. Правда желаю. Потому что они ей понадобятся.
А мне? Мне хорошо. Я никому ничего не должна, ни перед кем не оправдываюсь. Прихожу домой — и это мой дом. Готовлю, что хочу. Смотрю, что нравится. И никто не говорит, что я пустоцвет.
Кстати, насчёт этого. Недавно была у врача. Оказывается, со мной всё в порядке. Это Игорь не мог иметь детей, не я. Но Галина Петровна об этом никогда не узнает. Пусть живёт в своих иллюзиях.
А я буду жить в своей реальности. В своей квартире. Своей жизнью.
И это — самое ценное наследство, которое оставила мне бабушка.
