Этот удар был ниже пояса. Марина с Антоном два года безуспешно пытались завести ребёнка, и свекровь прекрасно об этом знала. Невестка побледнела, но сдержалась.
— Именно поэтому я и ухожу. Не хочу, чтобы мои будущие дети росли в атмосфере постоянных скандалов и взаимных обвинений.
Антон вышел из спальни как раз вовремя, чтобы услышать последние слова.
— Мама! Как ты могла!
Валентина Петровна обернулась к сыну с обиженным видом.
— А что я такого сказала? Правду! Три года женаты, а детей нет! Может, это знак, что она тебе не пара!
— Хватит! — впервые в жизни Антон повысил на мать голос. — Хватит, мама! Ты переходишь все границы!
Свекровь отшатнулась, глядя на сына широко раскрытыми глазами. Он никогда раньше не разговаривал с ней таким тоном.
— Антоша… ты на меня кричишь? Из-за неё?
— Не из-за неё, мама. Из-за тебя. Из-за твоего поведения. Марина права — ты действительно душишь меня своей опекой.
Валентина Петровна всплеснула руками.
— Я забочусь о тебе! Это преступление?
— Нет, не преступление. Но ты не даёшь мне жить своей жизнью. Принимать свои решения. Быть главой своей семьи.
— Какой ещё семьи? — свекровь ткнула пальцем в сторону Марины. — Она же уходит! Бросает тебя!
— Потому что ты довела её до этого, — ответил Антон. — Своими подозрениями, обвинениями, постоянным контролем.
Марина смотрела на эту сцену с удивлением. За три года совместной жизни она впервые видела, как муж противостоит матери.
— Марина, подожди, — Антон повернулся к жене. — Не уходи. Мама сейчас соберёт вещи и переедет к тёте Люде. Правда, мам?
Валентина Петровна побагровела.
— Что? Ты меня выгоняешь? Родную мать? Ради этой…
— Мама, — оборвал её Антон. — Не продолжай. Марина — моя жена. Женщина, которую я люблю. И если ты не можешь её уважать, то нам лучше жить отдельно.
Свекровь шатнулась и ухватилась за стену.
— Не могу поверить… Мой сын… Мой родной сын…
— Мама, я всегда буду твоим сыном. Но я также муж. И мне пора научиться быть хорошим мужем.
Валентина Петровна выпрямилась и гордо вскинула голову.
— Ну что ж. Вижу, выбор ты сделал. Не думала, что доживу до такого. Что родной сын выберет чужую женщину, а не мать.
— Мама, это не выбор между вами…
— Нет, это именно выбор! — перебила его свекровь. — И ты его сделал. Что ж, живите. Посмотрим, что из этого выйдет.
Она развернулась и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью. Антон и Марина остались стоять в коридоре вдвоём.
— Ты правда готов так поступить? — тихо спросила невестка. — Она же твоя мать…
Антон подошёл к жене и взял её за руки.
— Да, она моя мать. И я её люблю. Но ты — моя жена. Моя семья. И я должен был понять это раньше. Прости, что так долго не мог решиться.
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Не от обиды или злости, а от облегчения. Наконец-то. Наконец-то она услышала то, чего ждала три года.
— Но куда она поедет? У тёти Люды же однокомнатная квартира…
— Мы снимем маме жильё. Или купим студию в ипотеку. Справимся. Главное — она будет жить отдельно, и мы сможем строить нормальные отношения.
Из комнаты Валентины Петровны доносились громкие всхлипывания и звуки собираемых вещей. Марина вздохнула.
— Может, не надо так резко? Может, попробуем ещё раз поговорить?
Антон покачал головой.
— Нет. Мы уже достаточно разговаривали. Пора действовать. Иначе я потеряю тебя. А этого я не переживу.
Через час Валентина Петровна вышла из комнаты с двумя чемоданами. Её глаза были красными от слёз, но держалась она с достоинством оскорблённой королевы.
— Вот, забираю только самое необходимое. За остальным пришлёте. Или выбросите, мне всё равно.
— Мама, не надо так, — Антон попытался взять у неё чемоданы, но она отстранилась.
— Не трогай. Я сама. Всю жизнь сама справлялась, и сейчас справлюсь.
Она подошла к двери, но обернулась в последний момент.
— Запомни, сын. Жёны приходят и уходят. А мать у тебя одна. Когда она тебя бросит — а она бросит, вот увидишь, — не приходи ко мне плакаться.
Но свекровь уже вышла, хлопнув дверью. Антон и Марина остались вдвоём в опустевшей квартире. Тишина была оглушающей после стольких лет постоянного напряжения.
— Что теперь? — спросила Марина.
