Наталья увидела, как муж опустил глаза. Он молчал, и это молчание резало острее любых слов.
— Игорь? — она посмотрела на него с надеждой.
— Мам, давай обсудим это позже, — пробормотал он. — Наташ, может, правда чай поставишь?
Невестка медленно поставила чайник на плиту. Руки дрожали от обиды и злости. Три года она старалась быть хорошей женой, невесткой, создавала уют, поддерживала мужа. И вот теперь ей прямо говорят — ты чужая, временная.
— Ничего личного, Наташенька, — продолжила Галина Петровна уже мягче. — Просто я за сына переживаю. Мужчины такие доверчивые. Вон, сосед мой, Виктор Палыч, развелся в пятьдесят лет, и квартиру пришлось делить. Остался ни с чем.
— Мама, хватит! — Игорь наконец подал голос. — Мы не собираемся разводиться.
— Да кто ж собирается-то? Жизнь, она такая. Вон, Марина с третьего этажа тоже думала, что навсегда. А муж ушел к молодой. И квартира была на ней записана, вот и выгнала его.
Наталья не выдержала:
— Если вы мне не доверяете, зачем вообще благословляли наш брак?
Галина Петровна вздохнула театрально:
— Игорю было уже за тридцать, пора было жениться. Я надеялась, внуков дождусь. А что в итоге? Три года прошло, а толку никакого.
— Мама! — Игорь встал из-за стола. — Это наше с Наташей дело!
— Ваше дело? — свекровь тоже поднялась. — А кто внуков нянчить будет? Кто помогать станет? Я! Так что это и мое дело тоже!
Наталья почувствовала, как по щекам текут слезы. Она отвернулась к плите, пытаясь взять себя в руки. В комнате повисла тяжелая тишина.
— Ну вот, расплакалась, — констатировала Галина Петровна. — Вечно вы, молодые, обижаетесь. А я что плохого сказала? Правду говорю, а за правду не обижаются.
— Мам, тебе пора, — Игорь взял мать за локоть. — Мы завтра созвонимся.
— Выгоняешь родную мать? — возмутилась свекровь. — Из-за нее? Вот до чего дошло!
— Никто тебя не выгоняет. Просто уже поздно, и мы все устали.
Галина Петровна демонстративно начала одеваться. У порога обернулась:
— Подумай над моими словами, сынок. Я плохого не посоветую. А насчет дачи — документы у нотариуса, в четверг нужно подписать.
Когда за свекровью закрылась дверь, в квартире стало тихо. Наталья продолжала стоять у плиты спиной к мужу. Игорь подошел, попытался обнять, но она отстранилась.
— Наташ, ну не обижайся. Мама не со зла, она просто…
— Просто считает меня чужой, — закончила Наталья. — И ты с ней согласен.
— Я не согласен! Но пойми, она моя мать. Я не могу ее обидеть.
— А меня можно? — Наталья повернулась к нему. — Игорь, она унижает меня при каждой встрече. То готовлю не так, то убираю не так, то детей не рожаю. И ты молчишь!
— Что я должен делать? Кричать на мать?
— Защищать жену! Или я правда для тебя временная?
Игорь молчал, и это молчание было красноречивее любых слов. Наталья вытерла слезы и пошла в спальню. Ужин остался нетронутым на столе.
Ночью она долго не могла заснуть. Рядом мерно дышал Игорь, а она смотрела в потолок и думала. Вспоминала, как они познакомились на дне рождения общей подруги. Игорь показался ей надежным, серьезным, настоящим мужчиной. Он красиво ухаживал, дарил цветы, говорил, что искал такую девушку всю жизнь.
Свекровь появилась в их жизни после помолвки. Сначала Наталья старалась понравиться — готовила по ее рецептам, советовалась, звонила. Но Галина Петровна держалась холодно, словно испытывала невестку на прочность. После свадьбы стало только хуже. Визиты участились, замечания стали резче, а Игорь… Игорь предпочитал не вмешиваться.
Утром Наталья проснулась с тяжелой головой. Игорь уже ушел на работу, оставив записку: «Прости за вчерашнее. Вечером поговорим. Люблю.»
Она скомкала записку. Слова ничего не значили, если за ними не стояло действий. На работе Наталья весь день думала о вчерашнем разговоре. Коллеги заметили ее подавленность, но она отшучивалась. Только лучшая подруга Лера, работавшая в соседнем отделе, добилась правды за обедом.
— Вот стерва! — возмутилась Лера, выслушав рассказ. — И Игорь твой хорош. Маменькин сынок!
