Наталья поднималась по лестнице, невольно замедляя шаг. Сумка с гостинцами для детей, купленными после встречи с Ольгой, приятно оттягивала руку. Вечер выдался на редкость душевным – давно они так не сидели с подругой, вспоминая молодость, делясь сокровенным. Ольга всегда умела выслушать, поддержать, да и советы её были к месту.
На площадке пятого этажа Наталья остановилась, достала зеркальце. Осенний ветер растрепал волосы, но глаза… глаза светились каким-то особенным светом. «Ты же ещё молодая совсем!» – говорила Ольга. И правда – в свои сорок два Наталья сохранила и стройность, и живость характера. Одёрнув бордовый жакет – любимый, подаренный Сергеем на прошлый день рождения – она достала ключи.
В квартире царила непривычная тишина. Обычно в это время уже слышался шум телевизора из большой комнаты, где Сергей смотрел новости, а дети делали уроки на кухне. Сегодня же…
– Явилась? – голос мужа прозвучал как-то странно, с хрипотцой. Наталья обернулась – Сергей стоял в дверном проёме кухни, привалившись к косяку. В полумраке прихожей его глаза казались почти чёрными.
– Конечно, милый. А где ребята? – она попыталась улыбнуться, снимая сапоги. – Я им конфет купила, тех самых, карамельных…
– Где была? – перебил он, делая шаг вперёд. От него пахнуло алкоголем.
Наталья замерла. За двадцать лет брака она научилась чувствовать надвигающуюся бурю. Что-то случилось. Что-то серьёзное.
– У Ольги, я же говорила утром. Мы давно собирались встретиться, поговорить…
– Поговорить? – он усмехнулся, и от этой усмешки у неё похолодело внутри. – А может, не только поговорить? Может, ещё с кем-то встречалась?
Сумка выскользнула из ослабевших пальцев. Конфеты рассыпались по полу, как цветные камешки.
– Что ты такое говоришь, Серёжа? – голос предательски дрогнул.
– А то! – он вдруг взорвался, делая ещё шаг. – Думаешь, я слепой? Думаешь, не вижу, как ты прихорашиваешься, как на телефон свой пялишься? С кем переписываешься?
– Сергей, прекрати…
– От кого детей нагуляла, туда и возвращайся! – с гневом крикнул он, и эти слова ударили больнее пощёчины.
Наталья пошатнулась, схватившись за стену. В ушах зазвенело, а перед глазами поплыли красные круги. За двадцать лет… За двадцать лет совместной жизни он ни разу… Даже в самых страшных снах она не могла представить, что услышит от него такое.
– Дети у бабушки, – процедил он, отворачиваясь. – Я их отвёз. Нам надо поговорить.
Наталья механически собирала рассыпанные конфеты, а в голове стучала одна мысль: «Как? Как он мог такое сказать?» Пальцы дрожали, когда она поднимала каждую конфету – эти безобидные сладости, купленные с такой любовью для детей, теперь казались насмешкой над её разбитым сердцем.
– Присядь, – Сергей уже был на кухне, грузно опустившись на табурет. – Давай поговорим.
Она медленно выпрямилась, сжимая в руках пакет с собранными конфетами. Ноги словно налились свинцом, но она заставила себя войти на кухню. Щёлкнул выключатель – яркий свет резанул по глазам, обнажая реальность во всей её беспощадности.
Сергей сидел, ссутулившись, положив крупные руки на стол. Руки, которые ещё недавно так нежно обнимали её… Теперь они были сжаты в кулаки, побелевшие костяшки выдавали внутреннее напряжение.
– Я всё знаю, – начал он глухо. – Мне рассказали… видели тебя.
– Кто видел? Где видел? – Наталья почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. – С кем видел?
– Не прикидывайся! – он ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула солонка. – Каждый четверг… Думаешь, я не замечал, как ты прихорашиваешься перед выходом? Как начала худеть, новые платья покупать?
Наталья опустилась на стул напротив, чувствуя, как немеют губы: – Я худела для тебя… Ты же сам говорил, что я располнела после второго декрета…
– Для меня? – он горько усмехнулся. – А может, для того хлыща из соседнего дома? Который всегда здоровается с тобой так… приветливо?
– Господи, Серёжа… – она закрыла лицо руками. – Это же Павел Иванович, пенсионер с первого этажа. Он со всеми здоровается…
– А сообщения? Звонки? Почему ты прячешь телефон, когда я подхожу?
– Я не прячу… – но вдруг она осеклась, вспомнив. Действительно, последние месяцы она часто переписывалась с Ольгой. Подруга разводилась, нужна была поддержка, да и сама Наталья… ей нужно было с кем-то поделиться тревогой о том, что происходит с Сергеем. Он стал раздражительным, часто задерживался на работе…
– Знаешь что? – она вдруг почувствовала, как к горлу подступает ком обиды. – За двадцать лет я ни разу… ни разу не дала тебе повода сомневаться во мне. Я родила тебе двоих детей. Я отказалась от карьеры, чтобы сидеть с ними дома. Я поддерживала тебя, когда ты менял работу, когда у нас не было денег даже на новые ботинки Димке…
Её голос стал тише, но каждое слово било, как хлыст: – А ты… ты посмел обвинить меня в таком? Усомниться в детях? В наших детях?
Сергей молчал, глядя в стол. Желваки ходили на его скулах.
– Я устала, – она встала, чувствуя странную лёгкость. – Переночую в большой комнате. А завтра… завтра мы поговорим, если ты будешь трезв и способен думать здраво.
Она шла по коридору, а в спину ей летело: – Думаешь, я не вижу, как ты изменилась? Как прячешь глаза? Как не хочешь близости со мной?
Наталья замерла у двери спальни. Да, она изменилась. Потому что устала от его постоянной раздражительности. От того, что он всё реже обнимал её просто так, без причины. От того, что перестал рассказывать о своих проблемах на работе, замкнулся в себе…
Она медленно повернулась: – Знаешь, что самое страшное, Серёжа? Ты даже не понимаешь, что разрушаешь нашу семью своими подозрениями. Не я – ты.
Утро выдалось промозглым. Наталья стояла у окна, машинально помешивая остывший чай. За ночь она не сомкнула глаз – всё прокручивала в голове вчерашний разговор, каждое брошенное слово, каждый взгляд. Где-то в глубине души теплилась надежда, что Сергей придёт, извинится, скажет, что это всё глупости, что он не хотел…
Но он не пришёл.
Она слышала, как он ворочался в спальне, как несколько раз выходил на кухню за водой. Около трёх ночи хлопнула входная дверь – видимо, выходил курить на лестничную клетку. Раньше он никогда…
Телефон завибрировал – сообщение от Ольги: «Как ты? Почему не отвечаешь на звонки?»
Наталья глубоко вздохнула и набрала номер подруги. На втором гудке в трубке раздался встревоженный голос:
– Наташка! Я всю ночь глаз не сомкнула. Что случилось?
– Оль… – голос предательски дрогнул. – Он… он обвинил меня…
Она не смогла договорить – слёзы, которые она сдерживала всю ночь, наконец прорвались. Наталья беззвучно плакала, прижимая телефон к уху, а по ту сторону Ольга молчала, давая ей возможность выплакаться.
– Он сказал… – Наталья судорожно вздохнула, – сказал, что дети… что они не его… Представляешь?
– Господи! – выдохнула Ольга. – Да как он посмел? Сергей? Наш уравновешенный Сергей?
– Я его не узнаю последние месяцы. Он другой совсем стал. Раздражительный, подозрительный…
– Наташ, – голос Ольги стал серьёзным, – а ты знаешь, что у них на работе массовые сокращения? Мне Витя рассказал, он же в соседнем отделе работает.
Наталья замерла: – Что? Первый раз слышу…
– Вот-вот. Он тебе не говорил? А ведь его отдел под ударом. Витя сказал, трёх человек уже уволили.
В памяти вдруг всплыли детали: тревожный взгляд Сергея, когда он смотрел на детей, бессонные ночи, счета за телефон, которые он вдруг начал прятать…
– Господи, – прошептала Наталья, – почему же он молчал?
– Потому что мужик, – вздохнула Ольга. – Они же все считают, что должны быть сильными, решать всё сами. А когда не получается – срываются на близких.
В прихожей послышались шаги – Сергей собирался на работу. Наталья понизила голос: – Что мне делать, Оль?
– Знаешь… – подруга помолчала. – Помнишь, как в самолёте говорят? Сначала наденьте кислородную маску на себя, потом помогайте другим. Тебе нужно время подумать. И ему тоже. Может… может, съездишь к маме на недельку? С детьми?
– К маме? – Наталья закусила губу. – Но это же…
– Это не бегство, – твёрдо сказала Ольга. – Это передышка. Вам обоим нужно остыть, подумать. А то наговорите друг другу такого, о чём потом жалеть будете.
В прихожей хлопнула дверь – Сергей ушёл, даже не заглянув на кухню. Раньше он всегда целовал её перед уходом, даже если они ссорились…
– Может, ты и права, – медленно проговорила Наталья. – Мама давно зовёт… И детям полезно воздухом подышать…
– Вот и правильно, – в голосе Ольги послышалось облегчение. – Хочешь, я помогу с билетами? У меня подруга в кассах работает, со скидкой возьмём…
Наталья смотрела в окно, где падали мелкие капли дождя, и чувствовала, как внутри растёт решимость. Нет, она не сбегает. Она даёт им обоим шанс – шанс понять, что происходит. Шанс всё исправить, пока не поздно.
– Спасибо, Оль… – она сделала глубокий вдох. – Ты настоящий друг.
Сборы были недолгими. Наталья складывала вещи в старый чемодан, купленный ещё к свадьбе – синий, с потёртыми углами, видавший многое за эти двадцать лет. Дети притихли, забившись в свою комнату. Диме, старшему, уже тринадцать – он всё понимает. А вот десятилетняя Машенька… она то и дело выглядывает из-за двери, смотрит испуганными глазами.
– Мам, а папа знает, что мы едем? – наконец решилась спросить она.
Наталья замерла, сжимая в руках свитер Димы: – Я оставлю ему записку, солнышко. Мы же ненадолго, просто навестим бабушку…
– Врёшь! – вдруг раздалось от двери. Дима стоял, прислонившись к косяку – совсем как отец вчера. И голос такой же хриплый: – Вы с папой поругались, да? Из-за чего?
– Дим… – она опустилась на кровать. – Иди сюда. Ты и Маша – садитесь рядом.
Дети несмело приблизились. Наталья обняла их, притягивая к себе: – Папа очень устал. У него проблемы на работе, о которых он нам не рассказывал. Иногда, когда взрослые устают, они могут наговорить друг другу лишнего. Понимаете?
– Но почему мы должны уезжать? – Дима напрягся. – Почему нельзя просто поговорить?
– Потому что иногда нужно время… – Наталья погладила сына по голове. – Время, чтобы остыть, подумать. Мы поживём у бабушки недельку. Папе тоже нужно побыть одному, разобраться в себе.
– А если он не захочет, чтобы мы вернулись? – тихо спросила Маша.
Сердце сжалось. Наталья крепче обняла детей: – Папа вас очень любит. Больше жизни любит. Это никогда не изменится, что бы ни случилось между мной и им. Поняли?
В прихожей раздался звук открываемой двери. Сергей вернулся раньше обычного.
– Собирайтесь, – быстро сказала Наталья. – Поезд через три часа.
Она вышла в коридор. Сергей стоял у вешалки, всё ещё держась за дверную ручку. Взгляд упал на чемодан у стены.
– Уезжаешь? – глухо спросил он.
– Мы едем к маме, – она старалась говорить спокойно. – На неделю. Нам всем нужно время подумать.
– Детей забираешь… – он качнулся вперёд. – Значит, правда? Значит, я прав?
– Сергей! – она повысила голос, но тут же заставила себя говорить тише: – Дети дома. Они всё слышат. Ты этого хочешь? Чтобы они слышали, как их отец сомневается…
– Не смей! – он резко перебил её. – Не смей использовать детей…
– Это ты используешь их, – она посмотрела ему прямо в глаза. – Своими обвинениями ты не меня – их предаёшь. Когда-нибудь они узнают, что отец мог подумать такое о своих детях, о своей жене…
Сергей побледнел. Медленно разжал пальцы, выпуская дверную ручку.
– Я знаю про сокращения на работе, – тихо добавила Наталья. – Знаю, как тебе тяжело. Но почему… почему ты не поделился со мной? Почему предпочёл придумать весь этот бред, вместо того чтобы просто поговорить?
Он молчал, глядя в пол. Где-то в глубине квартиры тикали часы – старые, еще от его родителей. Тик-так, тик-так… Двадцать лет они отсчитывали их общее время. Счастливое время.
– Такси будет через полчаса, – Наталья развернулась к детской. – Мы вернёмся через неделю. А дальше… дальше будет зависеть от тебя.
– Наташа… – его голос дрогнул.
Она обернулась: – Да?
– Я… – он сделал движение, словно хотел шагнуть к ней, но остановился. – Я провожу вас?
– Нет, – она покачала головой. – Не надо. Пожалуйста.
Пустота. Оглушительная, звенящая пустота заполнила квартиру после их отъезда. Сергей сидел в кресле, глядя на детские ботинки в прихожей – Димка опять оставил их косо, не по парам. Раньше это раздражало, а сейчас…
На журнальном столике завибрировал телефон – сообщение от начальника: «Сергей Николаевич, жду вас завтра к 9:00. Нужно обсудить реорганизацию отдела.» Он даже не стал отвечать. Какая теперь разница?
Взгляд упал на фотографию на стене – прошлогодняя поездка на море. Наташа в белом сарафане смеётся, прижимая к себе детей. А он стоит рядом, положив руку ей на плечо. Счастливые, загорелые… семья. Настоящая семья.
– Что же я наделал? – прошептал он в пустоту.
Поднявшись, Сергей прошёл на кухню. На столе – следы поспешного завтрака: недопитый Машин чай, надкушенный бутерброд. Она всегда такая – торопыга, ест на бегу. Совсем как мать…
Мать. Он вдруг вспомнил, как познакомился с Наташей. Это была его мама – она привела дочку своей подруги на день рождения сына. «Присмотрись к девочке, – шепнула тогда, – золотое сердце, не пожалеешь.» Как в воду глядела.
Сергей открыл холодильник, механически достал бутылку пива. И замер, увидев контейнер с надписью «Серёже на обед». Её почерк – размашистый, с забавным завитком на букве «ё». Даже сейчас, даже после вчерашнего… она позаботилась о нём.
Бутылка полетела в мусорное ведро. Звон стекла резанул по ушам.
Прошёл в спальню, сел на кровать. Сколько раз он просыпался среди ночи и просто смотрел, как она спит? Такая красивая, спокойная… А в последние месяцы он возвращался поздно, когда она уже спала, и уходил рано, пока она ещё не проснулась. Прятался. От разговоров, от её вопросительного взгляда, от собственной беспомощности.
На прикроватной тумбочке – её книга. «Унесённые ветром» – перечитывает уже в который раз. Закладка на середине. Теперь, наверное, не скоро дочитает…
В кармане пиджака завибрировал рабочий телефон. «Сергей, зайди ко мне, – сообщение от Виктора, старого друга из соседнего отдела. – Есть разговор.»
«Не могу. Я дома.» «Что случилось?» «Наташа уехала. С детьми.» «???» «Я всё разрушил, Вить. Всё, что было дорого…»
Телефон снова завибрировал – входящий звонок. Сергей сбросил. Потом перезвонит. Может быть.
Встал, подошёл к шкафу. На верхней полке – семейный альбом. Достал, открыл. Вот их свадьба – Наташа в пышном платье, счастливая, сияющая. Он тогда ещё подумал – не заслужил такого счастья. Оказалось – правда не заслужил.
Перевернул страницу. Рождение Димки – она измученная, но такая счастливая, прижимает к груди крошечный свёрток. А он стоит рядом, гордый, как павлин. Вторая страница – Машенька. Димка заглядывает в кроватку, осторожно трогает пальчиком сестрёнкину щёку.
Фотографии замелькали перед глазами: первые шаги, первые слова, детский сад, школа… Столько моментов, столько воспоминаний. И в каждом – она. Рядом. Поддерживает, верит в него, любит…
А он… он посмел усомниться? В ней? В детях?
Сергей рухнул в кресло, сжимая альбом. Горло перехватило: – Господи, что же я наделал…
Шесть дней пролетели как в тумане. Сергей похудел, осунулся, но в глазах появилась решимость. Позвонив начальнику, он прямо сказал: «Если моя должность под сокращение – я уйду сам. Но дайте время найти новую работу.» Тот неожиданно предложил перевод в региональный филиал – с понижением, но зато стабильно.
Но главное – он принял решение. Купил билет на вечерний поезд до Ярославля, собрал небольшую сумку. В последний момент забежал в супермаркет – купить Машеньке её любимые конфеты-леденцы, а Димке новый выпуск комиксов. Для Натальи… для неё он нёс только своё раскаяние и надежду.
Городок встретил его промозглым утром. Дом тёщи – маленький, аккуратный, с геранью на окнах – показался вдруг неприступной крепостью. Сергей долго стоял у калитки, собираясь с духом.
Первой его увидела Маша – выскочила во двор и замерла, не зная, бежать ли к отцу или вернуться в дом. Он присел на корточки, раскрыл объятия: – Доча…
Она кинулась к нему, обхватила за шею: – Папочка! А мы знали, что ты приедешь! Бабушка сказала – обязательно приедет, если любит.
– Любит… – раздался голос Натальи. Она стояла на крыльце, кутаясь в шерстяной платок. – Проходи, Серёжа. Поговорим.
В доме пахло пирогами – тёща всегда пекла их по выходным. Сергей прошёл на кухню вслед за женой, чувствуя, как предательски дрожат колени.
– Дети, идите к бабушке, – мягко сказала Наталья. – Нам с папой нужно поговорить.
Когда они остались одни, Сергей достал из сумки помятый конверт: – Вот… хотел показать.
Наталья осторожно взяла листок, развернула. Приказ о переводе на новую должность.
– Я всё понял, Наташ, – он говорил тихо, глядя в стол. – Я… я струсил. Когда начались проблемы на работе, когда встал вопрос о сокращении… я испугался, что не смогу обеспечивать семью. А вместо того, чтобы поговорить с тобой, начал придумывать… – он сглотнул. – Прости меня. За всё прости.
– Сергей, – она села напротив, – я не из-за денег с тобой двадцать лет прожила. И не из-за стабильности. Я просто любила тебя. Люблю до сих пор…
– Я знаю, – он наконец поднял глаза. – Знаю, что не стою такой любви. Но я исправлюсь, честное слово. Только… только дай мне шанс.
Наталья молчала, разглядывая его осунувшееся лицо, новые морщинки у глаз, седину на висках.
– Знаешь, – наконец сказала она, – мама всю неделю говорила мне: «Доченька, гордость – плохой советчик в семейных делах.» А я всё думала – как простить такие слова? Как забыть?
– Я сам себе не прощу…
– И не надо прощать, – она вдруг накрыла его руку своей. – Надо просто больше никогда… слышишь? Никогда не сомневаться во мне. В нас.
За дверью послышалась возня – дети явно подслушивали. Наталья улыбнулась: – Дима, Маша, хватит прятаться. Идите сюда.
Они вбежали – взволнованные, с горящими глазами. Сергей притянул их к себе, обнял. Почувствовал, как Наталья присоединилась к объятию…
– Мам, – шепнул Дима, – так мы возвращаемся домой?
Наталья встретилась глазами с мужем: – Да, сынок. Возвращаемся. Все вместе.
Популярное среди читателей:
