Маша вынимала противень с румяным пышным пирогом из духовки. Божественные ароматы корицы, ванили и свежеиспечённого теста наполнили всю кухню. Она вдохнула эти чудесные запахи и невольно улыбнулась. Как же она любила печь! Сегодня вечером должны были вернуться с отдыха её дети — шестнадцатилетняя Алина и десятилетний Петя. За эти две недели Маша ужасно скучала по ним, и знала: дети тоже мечтают о маминой еде. Алина, хоть и подросток, по-прежнему оставалась сластёной, а Петя — так и вовсе с рождения был неравнодушен к выпечке.
В доме стояла приятная тишина, но вдруг её нарушил резкий, громкий звонок в дверь. Маша вздрогнула. Кто мог прийти в этот час? Звонили настойчиво, будто с намерением разбудить весь подъезд. Поправив выбившиеся из пучка волосы, она направилась в прихожую, гадая, кто это мог быть. Заглянув в дверной глазок, Маша резко выпрямилась и нахмурилась — на пороге стояла её свекровь, Ольга Богдановна, с двумя огромными чемоданами.
«Что ей надо?» — промелькнула растерянная мысль.
С Ольгой Богдановной Маша не общалась без крайней необходимости. Отношения у них были, мягко говоря, прохладными, если не сказать враждебными. Но свекровь продолжала азартно трезвонить, не переставая. Маша нехотя открыла дверь, собираясь спросить, что случилось. Но Ольга Богдановна решительно подхватила свои чемоданы и попыталась протиснуться в квартиру.
Маша встала на пути и холодно спросила:
— Что вам здесь нужно?
— Отойди. Я к сыну приехала, — резко ответила свекровь и снова попыталась прорваться в прихожую, чуть не задев Машу чемоданом.
— Это моя квартира. А я вас не приглашала, — твёрдо сказала Маша и решительно захлопнула дверь прямо перед её носом.
Повисла тишина. Но ненадолго.
— Открывай, Машка! — завопила Ольга Богдановна из-за двери. — Иначе я так стучать и кричать буду, что все соседи выйдут!
— Хоть головой об стену бейся, мне всё равно, — ответила Маша спокойно. — Что о вас люди подумают?
— Обо мне ничего не подумают! А вот о тебе — всё подумают, что ты бесстыжая и бессердечная! — визгливо закричала свекровь.
— Обо мне ничего плохого не подумают, — ответила Маша. — А о вас, Ольга Богдановна, подумают, что вы сумасшедшая старуха. И вызовут полицию.
С этими словами она пошла обратно на кухню, чтобы заняться пирогами. Устроившись у плиты, Маша старалась не обращать внимания на звуки с улицы. Через полчаса она вышла на лоджию и посмотрела вниз. Свекровь всё ещё сидела на скамейке возле детской площадки, рядом — её чемоданы.
Маша взяла телефон и набрала мужа:
— Коля, тут твоя мать приехала. Сидит перед домом с чемоданами. Надеюсь, ты понимаешь, что в квартиру я её не пущу. Даже если тебе придётся ночевать с ней на скамейке — я не шучу.
Коля приехал через час. Маша наблюдала с лоджии, как он вышел из машины и направился к матери. Та подскочила, начала что-то говорить ему, размахивая руками. Коля выслушал, кивнул и направился в сторону дома. Ольга Богдановна пошла за ним, но он остановил её у подъезда. Маша слышала только обрывки разговора, но этого хватило, чтобы понять: свекровь хочет поселиться у них.
— Мать хочет жить у нас, потому что Лариса с детьми вернулась в её квартиру, — сказал Коля, входя в квартиру. — Сестра развелась с мужем, он выгнал их из дома. Теперь они все втроём — Лариса и её три сына — живут у мамы. Мать говорит, что им там тесно. Шумно. А у нас, мол, просторнее и тише…
Маша скрестила руки на груди.
— Интересно, — медленно проговорила она, — нас тоже четверо. И у нас тоже трёшка. Почему же твоей матери не пришло в голову оставить квартиру Ларисе, а самой переехать к нам?
— Не знаю, — Коля опустил глаза. — Может, она просто хочет немного передохнуть… хотя бы переночевать. А утром уедет.
— А я уже всё решила, — твёрдо произнесла Маша. — Ноги Ольги Богдановны в этой квартире не будет. Если тебя это не устраивает — подавай на развод.
Коля опешил:
— Маш… ты серьёзно?
— Более чем. Я не хочу видеть эту женщину, слышать её голос и даже вспоминать о ней. Может, у тебя короткая память, но у меня память хорошая. Ты забыл, как два года назад у нас прорвало отопление, и мы поехали к ней? Помнишь, как она держала нас на улице два часа, пока ты не пообещал платить ей как за аренду?
Маша шагнула к нему ближе, её голос стал холодным:
— У тебя была доля в той квартире, Коля. А у меня — восемь месяцев беременности. И что? Она впустила нас только тогда, когда ты ей в руки деньги сунул. А как она меня унижала, пока мы там жили? Время на кухне распределяла, к стиралке не подпускала, в туалете стояла у двери и стучала: «Выходи скорее, не твой это дом», — помнишь?
Коля виновато отвёл взгляд.
— Да… было дело…
— А как она нас выгнала с двухнедельной Алиной, потому что ей ребёнок мешает? — продолжила Маша. — Я тогда поехала к родителям в посёлок, а ты ночевал у друзей. Работал на износ, чтобы снять нам новую квартиру.
Коля тяжело вздохнул:
— Маш, я не прошу, чтобы она у нас жила. Но переночевать хотя бы. До шести электрички ещё ходят. Завтра уже будет дома.
Маша качнула головой:
— Ты в детстве сказку читал про лису с ледяной избушкой?
— Ну да, конечно.
— Видимо, плохо читал. Или выводов не сделал. А я тебе освежу память. Твоя мать уже однажды вломилась в нашу съёмную квартиру и устроила такой скандал, что нас чуть не выселили. Кричала, что раз ты зарегистрирован в её квартире, то обязан платить часть коммуналки. А я тогда в декрете, мы сводили концы с концами. Если бы не помощь моих родителей…
Она на секунду замолчала, потом продолжила:
— Ты забыл, как она на улице потом нас всех грязью поливала? Как детей твоих назвала? Алине шесть лет было, она плакала весь вечер, её во дворе дразнили… И ты сейчас хочешь, чтобы она снова здесь появилась и Алина с Петей с ней жили в одной квартире?
Коля развёл руками:
— Я просто подумал, что можно хотя бы…
— Нет. Даже не думай. — Маша подняла руку. — А вообще… — она прищурилась. — Есть один вариант, при котором она может здесь пожить.
Коля с надеждой посмотрел на жену:
— Правда?
— Правда. — Маша выдержала паузу. — Пусть платит 15 тысяч рублей в день за аренду комнаты. Вперёд, наличными.
— Маш, это уже не смешно, — нахмурился Коля.
— А кто тут смеётся? — ответила она с явным вызовом. — С учётом того, сколько она нам должна, я бы ещё и процент за моральный ущерб добавила. Это единственный вариант.
Коля опустил плечи:
— Ладно. Пойду передам.
— Не забудь сказать, — добавила Маша, — что если она ещё раз появится у нашей двери с чемоданами и будет ломиться с криками — я вызову полицию. За хулиганство и угрозы.
Коля молча вышел.
Маша подошла к окну и наблюдала. Внизу её муж говорил что-то матери. Сначала она кивала, потом замотала головой. Потом вдруг вспыхнула, закричала, стала размахивать руками. Чемоданы полетели на асфальт. И тут же она решительно направилась к подъезду.
В дверь ударили с такой силой, что она задрожала в косяке.
— Ах ты, змея неблагодарная! — раздался визг Ольги Богдановны. — Пятнадцать тысяч в день, говоришь?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю за такие деньги?! Открывай немедленно, пока я дверь не выбила!
Маша даже не вздрогнула. Спокойно подошла к тумбочке в прихожей, взяла телефон и набрала номер.
— Полиция? Здравствуйте. У меня тут гражданка нарушает общественный порядок. Бьёт в дверь, угрожает. Адрес такой-то…
Пока она объясняла ситуацию, на лестничной площадке уже собрались соседи. Некоторые выглядывали из дверей, кто-то молча снимал происходящее на телефон. Кто-то из соседей вышел и начал отчитывать Ольгу Богдановну:
— Женщина, вы что устраиваете? Здесь дети живут, между прочим! Полицию сейчас вызовут, за хулиганство привлекут!
— Уже вызвали, — с улыбкой добавила Маша и захлопнула дверь.
Через несколько минут подъехал наряд. Коля пытался уговорить полицейских «решить всё мирно», уверяя, что это просто семейный конфликт. Но стражи порядка были непреклонны: показания соседей, запись угроз на телефон, шум в подъезде. Всё серьёзно.
Ольгу Богдановну, красную от гнева, посадили в машину и увезли. Коля с виноватым лицом вернулся домой и, не поднимая глаз, тихо произнёс:
— Прости.
— Извинения — это хорошо, — сказала Маша, возвращаясь к пирогу, — но ещё лучше — это когда человек извлекает уроки. Надеюсь, ты понял, что такое границы. И что никакие “ну она же моя мать” больше не работают.
Коля кивнул, опустив голову. Он выглядел потерянным, но Маша решила не добивать. Главное — он всё-таки поставил семью на место, а не маму.
Вечером дети вернулись с поездки. Алина с порога воскликнула:
— Мам, как пахнет! Это корица?
— Ваш любимый пирог, — улыбнулась Маша. — Проходите, мои сладкоежки, чайник уже закипает.
Петя бросился её обнимать, а Алина — снимать сторис. В их доме снова стало тепло и спокойно.
А Ольга Богдановна больше не появлялась. Даже Коля старался не упоминать её в разговорах. Видимо, тот вечер с полицией произвёл нужное впечатление.
А Маша всё чаще задумывалась: может, хватит тянуть на себе всё одной? Может, пора подумать о себе, а не только о муже, детях и пирогах?
Но это уже совсем другая история.
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала.
(Все слова синим цветом кликабельны)
*** Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре: «Сначала было предательство», Маша Семенова
