Вероника никогда не думала, что в свои 30 столкнётся с таким абсурдом. Стоя у окна своей кухни, она вспоминала, как 3 года назад они со Станиславом радовались одобренной ипотеке. Документы оформили на неё — у мужа были какие-то проблемы с кредитной историей. Тогда это казалось мелочью, ведь они семья.
Станислав работал в автосалоне — когда хорошо, когда не очень. Её работа бухгалтером давала стабильность, которой так не хватало в доходах мужа. Они справлялись. Пусть и в притык.
Галина Петровна, мать Стаса, ворвалась в историю их квартиры неожиданно. За семейным ужином она предложила помощь с ремонтом.
— У меня есть сбережения, — сказала свекровь, разрезая котлету. — Вложу их в вашу квартиру. Всё равно вам скоро детей рожать. Хочу, чтобы внуки жили в хороших условиях.
Постепенно Галина Петровна стала появляться без предупреждения. Со своим ключом, который ей «на всякий пожарный» выдал Стас, не спросив жену.
— Проезжала мимо и решила заглянуть, — говорила она, заставая Веронику врасплох после тяжёлого рабочего дня.
С каждым таким визитом Вероника всё острее чувствовала себя гостьей в собственном доме, а Стас всё чаще принимал сторону матери в их мелких спорах.
— Мама плохого не посоветует, — бросал он, когда жена пыталась что-то возразить.
Вероника смотрела на новые обои, выбранные свекровью, на люстру, которую та настояла повесить, на расстановку мебели по её указке. Квартира — вроде их, а ощущение, будто они тут временно. И это чувство с каждым днём становилось всё отчётливее.
Месяц за месяцем свекровь планомерно занимала всё больше пространства в их жизни. Теперь она не просто заходила — она приносила еду («У вас вечно полуфабрикаты»), переставляла вещи («Так удобнее, поверь»), давала советы по всем вопросам, о которых её не спрашивали.
Однажды Вероника пришла с работы и обнаружила, что Галина Петровна перебирает бумаги в их домашнем шкафу.
— Что вы делаете? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
— Порядок навожу. У вас тут всё вперемешку — договоры, квитанции. Как вы вообще что-то находите?
Вера до боли сжала кулаки.
— Галина Петровна, я благодарна за помощь с ремонтом. Но мы со Стасом разберёмся с нашими бумагами сами.
Свекровь поджала губы и окинула невестку оценивающим взглядом.
— Какая неблагодарность. Я для вас стараюсь, а ты…
Вечером разразился скандал.
— Ты не уважаешь мою мать! — кричал Станислав. — Она нам помогает, а ты её отталкиваешь!
— Помогает? Она контролирует каждый наш шаг! Это наша квартира, Стас, наша жизнь!
— Если бы не её деньги, мы бы до сих пор смотрели на голые стены!
Он хлопнул дверью и ушёл ночевать к матери.
Это стало новым паттерном. Любой спор с участием Галины Петровны заканчивался тем, что Станислав уходил к ней — иногда на ночь, иногда на несколько дней. Возвращался притихший, извинялся, но ситуация не менялась.
Вероника начала замечать и другие перемены. Станислав всё чаще принимал финансовую помощь от матери — то на новый телефон, то на дорогие часы.
— Она сама предложила. Что я должен был — отказаться? — оправдывался он.
Со временем Галина Петровна стала приходить с подругами «показывать квартиру».
— Смотрите, какой ремонт я сделала детям, — с гордостью говорила она, водя их по комнатам.
Вероника случайно услышала это, возвращаясь домой раньше обычного. Женщины стояли в коридоре, не замечая её.
— А они-то сами на что-нибудь способны? — спросила одна из подруг.
— Ой, что ты, — махнула рукой Галина Петровна. — Станислав мой ещё ребёнок, по сути, а это… — Она многозначительно закатила глаза.
Вероника тихо закрыла дверь и ушла. Вернулась через час. Сделала вид, что ничего не слышала, но что-то надломилось.
С того дня она видела всё яснее: как свекровь намеренно создаёт в их семье конфликты, как всегда оказывается «спасительницей» для сына, как постепенно подчиняет себе их жизнь. И самое страшное — Станислав этого не замечал. Или не хотел замечать.
Однажды за ужином Вероника сказала:
— Мне кажется, нам нужно поменять замки.
— Зачем? — удивился Станислав.
— Я хочу, чтобы твоя мама предупреждала о визитах. Это нормально для взрослых людей.
Ужин закончился скандалом. Станислав кричал, что жена хочет вбить клин между ним и матерью. Что, если бы не Галина Петровна, у них бы ничего не было.
— Она считает эту квартиру своей, ты не видишь? — в отчаянии воскликнула Вероника.
— Неси чушь, — отрезал Станислав. — Она помогла нам с ремонтом. Ты должна быть благодарна, а не устраивать истерики.
Этой ночью они впервые спали в разных комнатах. Вероника лежала без сна, вспоминая их первые дни в этой квартире. Как они мечтали о будущем, о детях… Куда всё исчезло? Когда их дом стал продолжением дома Галины Петровны — она не знала ответов. Знала только, что больше так жить не может.
Осень принесла с собой не только опадающие листья, но и окончательный надлом в их отношениях. Вероника возвращалась с работы, прокручивая в голове очередной разговор с Галиной Петровной. Свекровь снова пришла без предупреждения и заменила шторы в гостиной.
— Эти практичнее, сама потом спасибо скажешь, — бросила она, уходя.
Вероника устала. Устала спорить, устала чувствовать себя чужой в собственном доме.
Она вошла в квартиру и замерла. Посреди гостиной стояли чемоданы. Станислав сидел на диване, сложив руки на коленях.
— Что происходит? — Вероника опустила сумку на пол.
— Я переезжаю к маме.
Голос Станислава звучал отстранённо.
— Мне нужно время подумать. Нам нужна пауза.
— Пауза?
Вероника почувствовала, как внутри что-то обрывается.
— Ты уходишь из-за того, что я не хочу, чтобы твоя мать командовала в нашем доме?
— Дело не только в этом. — Станислав поднялся. — Ты изменилась. Постоянно недовольна, придираешься к маме. Она только добра нам желает.
Вероника рассмеялась — горько, безнадёжно.
— Добра? Она забрала тебя у меня. Она забрала наш дом. Что дальше, Стас?
Он взял чемоданы и обошёл её.
— Я позвоню завтра. Нам нужно поговорить, когда ты успокоишься.
Дверь захлопнулась. Вероника опустилась на пол, прислонившись к стене. В квартире стало оглушительно тихо.
Две недели Станислав жил у матери. Звонил каждый день, но разговоры были короткими, неловкими.
— Как дела?
— Нормально.
— У тебя тоже.
Вероника ждала, что он скажет о возвращении, но вместо этого Станислав предложил встретиться в кафе.
Они сидели друг напротив друга, как чужие люди. Запах кофе, негромкая музыка, рассеянный свет — всё это казалось неуместным для разговора, который должен был состояться.
— Я думаю, нам нужно разойтись, — наконец сказал Станислав, не глядя ей в глаза. — Мы слишком разные.
— Разные?
Вероника почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
— Или дело в том, что я не хочу жить по указке твоей матери?
— Не начинай. — Он поморщился. — Ты всегда во всём винишь маму. Но проблема в нас — в том, что мы хотим разного.
Вероника вдруг поняла: он прав. Они действительно хотят разного. Она хочет равноправных отношений, а он — быть вечным маминым сыном.
— Хорошо, — она выпрямилась. — Давай разведёмся.
Станислав выглядел удивлённым её спокойствием. Он ожидал слёз, скандала, уговоров. Но Вера чувствовала странное облегчение, словно наконец-то сбросила тяжёлый рюкзак после долгого пути.
Они договорились о деталях. Станислав сказал, что заберёт свои вещи на выходных. О разделе имущества решили поговорить позже.
Вероника думала о квартире. Ипотека оформлена на неё. Платит она. Но первоначальный взнос они делали вместе. Было бы справедливо вернуть Станиславу его часть.
Она вернулась в пустую квартиру. Достала из шкафа бутылку игристого, подаренную коллегами на день рождения. Села на кухне, глядя в окно.
За 3 года совместной жизни они так и не научились слушать друг друга. Развод — это больно, но, возможно, к лучшему.
Звонок в дверь раздался в выходные. Вероника открыла, ожидая увидеть Станислава, но на пороге стояла Галина Петровна.
Вероника впервые заметила, как они со Стасом похожи — те же серые глаза, тот же упрямый подбородок.
— Нам нужно поговорить, — без приветствия сказала свекровь и прошла в квартиру.
Вероника молча пропустила её. Предчувствие беды сковало горло.
— Я слышала, вы решили разводиться. — Галина Петровна села в кресло, не снимая пальто. — Поэтому я пришла обсудить квартиру.
— Что обсуждать? — устало спросила Вероника. — Ипотека оформлена на меня. Я планирую продолжать платить.
Галина Петровна улыбнулась — холодно, снисходительно.
— Милая, ты, видимо, забыла, кто вложил деньги в ремонт. Эта квартира по праву частично моя.
Вероника почувствовала, как внутри всё сжалось. Перед глазами на секунду потемнело. Она медленно опустилась на диван напротив свекрови, крепко стиснув пальцы.
— В каком смысле ваша? — выдавила она. — Галина Петровна, давайте на чистоту. Вы помогли с ремонтом. Спасибо большое. Но ипотека на мне, платежи тоже.
Свекровь фыркнула и принялась копаться в своей необъятной сумке. Наконец вытащила пачку бумаг, сложенных вчетверо, развернула и шлёпнула на стол, как козырную карту.
— Вот, полюбуйся! — она ткнула красным наманикюренным ногтем в столбик цифр. — Плитка, смесители, обои, ламинат… Думаешь, это копейки? Почти миллион из моего кармана!
Вероника сглотнула комок в горле.
— Но это же… это был подарок. Вы сами предложили помочь. Никто не говорил про возврат.
Галина Петровна хохотнула. Звук получился скрипучий, как несмазанная дверь.
— Подарок? Ну ты даёшь. Я вкладывалась в будущее сына, а ты что делаешь? Выпихиваешь его из квартиры, как бездомного кота.
Хлопнула входная дверь. На пороге появился Стас — помятый, с красными глазами. Он как-то бочком прошёл в комнату и плюхнулся рядом с матерью, глядя в пол.
— Мама уже объяснила ситуацию, — пробормотал он. — Ника, пойми, раз мы расходимся, надо всё по-честному разделить.
— По-честному?
Вероника до боли закусила губу.
— А ипотеку пополам тоже разделим? Или её «по-честному» я одна буду тянуть?
— Первоначальный взнос был общий, — встряла Галина Петровна. — И мои вложения в ремонт. Это тебе не шуба в подарок получить.
— Вы ни слова не говорили о возврате! — Вероника чувствовала, как внутри поднимается волна бешенства. — Сами всё навязали. Давай такие обои, давай такую плитку. Я вообще половину вещей не хотела!
— Неблагодарная! — глаза свекрови сузились. — Я о вас заботилась, старалась как лучше. А ты мне теперь претензии?
Вероника стиснула зубы и сосчитала до пяти. Нельзя срываться. Только не сейчас.
— Хорошо. — Она выпрямилась. — Конкретно чего вы хотите?
Галина Петровна переглянулась с сыном. Тот кивнул, не поднимая глаз.
— Квартиру продать, — отчеканила свекровь. — Деньги поделить. С учётом моего вклада и доли Стасика.
Вероника почувствовала звон в ушах. Только не это.
— А если я не соглашусь? — голос предательски дрогнул.
— Суд, — просто ответила Галина Петровна. — У меня все чеки на руках. И свидетели есть. Вся бригада ремонтников помнит, кто платил.
Комната поплыла перед глазами. Квартира была единственным, ради чего Вероника терпела последние годы. Её крепость, её будущее.
— Подумай до завтра, — свекровь встала, отряхивая невидимые пылинки с пальто. — Стасику нельзя долго жить в таких условиях. У меня двушка, сама понимаешь. Тесновато.
— Он мог бы жить здесь…
Вероника сардонически улыбнулась.
— Если бы не собрал вещи и не свалил с тобой.
После всего.
Галина Петровна покачала головой.
— Пойдём, сынок, нам пора.
Они ушли, не прощаясь. Вероника подошла к окну, наблюдая, как они садятся в старенькую «Тойоту» свекрови. Галина Петровна что-то горячо втолковывала сыну, тыча пальцем в воздух. Стас уныло кивал.
Вероника с грохотом захлопнула окно и сползла по стенке на пол. Колотило так, что зуб на зуб не попадал.
Квартира — её единственная стабильность. 2 года впахивания на работе, каждая копейка на выплаты. И всё коту под хвост.
Телефон разразился трелью. Тамарка — лучшая подруга.
— Никуль, ты чего пропала?
Голос дурной.
— Опять эта гадюка заходила…
Вероника не выдержала, разрыдалась. Сквозь всхлипы рассказывала про визит свекрови, про её наглые требования, про то, как Стас даже взглянуть в глаза не смог.
— Так, а ну прекрати реветь! — рявкнула Тамара. — Завтра едем к моей Светке. У неё муж семейными делами занимается. Юрист, что надо. И вздумай только что-нибудь подписать до этого — придушу своими руками.
Вероника шмыгнула носом. Внутри затеплилась крошечная искорка надежды.
Она справится. Должна справиться.
#СемейнаяДрама #СвекровьИНевестка #жизненные_истории
