Юля выпрямилась. В глазах — сталь. В голосе — прокурорская решимость.
— Если ты ещё раз передашь ей хоть какие-то документы без моего ведома, я подаю на раздел имущества. Можешь спать у неё, есть у неё, ходить с ней за ручку — мне плевать. Но квартира — по закону пополам. И тогда посмотрим, кто у кого права качает.
На следующий день Вера Николаевна пришла без стука. Как всегда. И с пирожками. Точнее, с покупными, но в пакете из-под домашних. Чтобы Юлю ещё больше бесило.
Юля сидела за ноутбуком, печатая письмо в ТСЖ. Вера Николаевна зашла как хозяйка, окинула взглядом чистую кухню и выдала:
— Как хорошо, что я пришла, а то опять всю еду в холодильнике испортите. Ты вчера мясо замариновала — зачем? Оно же до выходных не доживёт.
— Вы сейчас уйдёте или мне вызвать участкового?
— Фу, какая ты грубая. Прямо как твой отец. Артём мне рассказывал, что у тебя с ним проблемы. Вот оно всё и понятно. Гены, девочка, не пропьёшь.
Юля встала. Подошла вплотную. Вера Николаевна на миг почувствовала себя актрисой в триллере: вот сейчас или нож, или истерика.
— Слушайте внимательно. У нас с Артёмом — семья. И вы в неё не входите. У нас — имущество. И вы — не собственник. И у нас — договор. И если вы хотя бы пальцем тронете что-то здесь без моего согласия, я вам устрою такое шоу в суде, что вы потом станете мемом в TikTok.
— Ой, да ну тебя! Я же просто помочь хочу! Я же мать!
— И я женщина. И я тоже мать. А пока что вы — человек, который пытается влезть туда, куда его не звали.
Через три дня Вера Николаевна записалась к юристу. Через неделю — проконсультировалась с нотариусом. А через две — подала заявление в суд. На сына. На собственно рожденного. Чтобы признать сделку по покупке квартиры «не соответствующей интересам семьи». Основание — «влияние третьего лица на решение дееспособного гражданина в стрессовой ситуации». Перевожу: Юля, мол, уговорила сына купить квартиру, которую тот не хотел. Убедила, как сирена. Как ведьма. Как айтишница с ипотекой.
Когда повестка пришла по почте, Артём был в командировке в Уфе. Юля открыла конверт, села на пол и минут десять просто смотрела в пустоту.
А потом встала. Набрала свекровь. И сказала:
— Ну что ж, играем по-взрослому? Хорошо. Только вы не забыли, что я-то юрист. По семейному праву. И я предупреждала.
Судья опоздала на пять минут. В зале стояли трое: Юля, Вера Николаевна и адвокат, который по выражению лица явно мечтал о том, чтобы заболеть прямо сейчас всем, чем угодно — хоть чумой, лишь бы не участвовать в этом цирке.
Артём не пришёл. Прислал бумагу: «Поддерживаю жену. На суд не поеду. Мать — перегибает». Все. Гудбай. Браво, сын.
— Ну что, Вера Николаевна, — Юля повернулась к свекрови и с ядовитой вежливостью выдала. — Поиграем в адвокатов дьявола? Или вы сразу признаете, что просто не могли смириться с тем, что ваш мальчик выбрал не вас?
— Девочка, ты себе льстишь. Я просто хочу вернуть контроль. Я тридцать лет выстраивала всё — и ты появилась. С тапками, с подушкой, с сушёными манго. Квартира — это не для тебя, это для него.
— Так пусть он живёт. Один. С вами. В однушке, которую вы сдали по фейковой доверенности в 2009 году и забыли налог оплатить. Помните? Потому что я — помню. И документы — у меня.
Адвокат Веры Николаевны начал тихо креститься, хотя был явно атеистом.
