— Да, — сказала Наталья. — Все знали, что я справлюсь. Поэтому и перекладывали на меня всё, не спрашивая. Просто молча отдавали — как будто, так и должно быть.
После заседания никто не подошёл. Мать не позвонила. Витя уехал, не глядя.
На кухне Наталья долго перебирала ложки в ящике. Казалось — что-то хочется сделать руками, чтобы вернуть себе равновесие. Артём принёс одеяло, накрыл её плечи.
— Мам, я тебя вижу. Всегда вижу.
Она вздохнула. И впервые не захотелось объяснять, что всё в порядке. Просто позволила себе посидеть в тишине. С этим новым ощущением — что она больше не будет удобной.
Что дальше — суд решит. Главное — она уже сказала «нет».
И больше — не отступит.
Оформление документов заняло два месяца. Бумаги, копии, выписки, ещё какие-то справки. Наталья уже не считала поездки в нотариальную. Всё шло как в тумане: цифры, очереди, разговоры через окошко.
Однажды вечером, возвращаясь домой с сыном, она задержалась у дверей. Достала ключи — и вдруг ощутила, как тяжело в груди. Будто всё, что носила в себе, стало камнем. Артём заметил:
— Мам, ты как будто замёрзла.
Он взял её за руку — крепко. Как будто менялись местами.
Спустя неделю пришло письмо из суда. Решение: выделить Наталье её часть. Не половину, не всё — но достаточно. Юридически — справедливо. По-человечески — пусто. Витька не позвонил. Мать — тоже.
На кухне Наталья разложила документы. Упаковала в файл, подписала. Артём вошёл с улицы, с рюкзаком и пыльной курткой. Спросил:
— Дали, — кивнула она. — Теперь надо решать: либо делим, либо компенсацию. Но уже всё по закону.
Он помолчал, потом спросил:
Она не знала, что ответить. Радости не было. Была тишина — новая, непривычная. Как будто внутри стало свободнее, но и холоднее.
— Ну как? Всё получилось?
— Получилось, — сказала Наталья. — Только никто не поздравил.
— А зачем? — удивилась та. — Ты же просто защитила своё. Разве за это поздравляют?
Артём вечером спросил:
— Мам, а мы теперь настоящая семья?
Она посмотрела на него. Села рядом. Прижала к себе.
— Мы всегда были. Просто другим казалось, что без папы — как будто временно. Но мы есть. И будем.
На следующий день она поехала в дом отца. Прошлась по двору, заглянула в окна. Тихо. Сухие листья у порога. Замок. Внутри — чужое и знакомое.
Она не знала, что решит: делить или продавать. Но теперь это было её решение. Не вынужденное. Не из вежливости. Не под давлением.
По дороге домой Наталья выключила звук на телефоне. Ни тётя, ни мать, ни брат больше не были в приоритете.
Артём ждал её с ужином — разогрел борщ, накрыл на двоих.
— Садись. Сегодня ты — гость, — сказал он.
Она села. Поправила салфетку. Посмотрела на сына.
— Ты знаешь, что мы — настоящая семья?
И стало легче. Без громких побед. Без сцен. Просто стало.
И этого было достаточно.
