— Уходишь? — Алексей даже не обернулся. — Ну и вали куда хочешь.
Фраза прозвучала обыденно, как «передай соль». Даже не колко. Лениво.
Последние месяцы Лена всё чаще слышала подобные фразы. «Посмотри на себя — на кого ты похожа?», «Ты хоть в зеркало себя видела?», «Разжирела, как корова, и только жрёшь, варишь и полы моешь».
Он говорил это, не повышая голоса. Буднично. Как будто констатировал факт.
Её перестали видеть. Перестали уважать. Она стала частью интерьера — кастрюлей на плите, тряпкой в ванной. И чем больше она старалась, тем злее становился Алексей. Как будто её забота вызывала у него отвращение.
Он постоянно унижал её, бросал колкости, подмечал недостатки.
Раньше Лена старалась быть для него идеальной: ухаживала за собой, готовила его любимые блюда, поддерживала.
Но чем больше она старалась, тем больше он отдалялся. А после рождения дочери всё изменилось. Лена перестала спать, стала уставать, набрала вес. А Алексей будто ждал этого, чтобы перестать её уважать вовсе.
Лена застыла у двери, всё ещё держа в руках пакеты — один с бельём, второй с продуктами.
Пальцы побелели от натуги. В ушах гудело.
Какой-то частью она знала: если сейчас не выйдет — снова останется. На месяц, на год, на вечность.
— Слышишь? — Он поднял глаза от телефона, бросил на неё пустой взгляд. — Никто тебя не держит.
Лена смотрела на него и не узнавала. В этом человеке, с которым они когда-то вместе красили стены в кухне и смеялись над выдуманными словами их дочки, больше не было ничего близкого.
Ни тени любви. Ни уважения. Ни даже злости — просто равнодушие.
Что-то в груди сжалось. Больно, плотно.
Как будто рвётся тонкая верёвка, на которой держалось всё — брак, дом, её терпение, её роль.
Она поставила пакеты на пол молча, повернулась, взяла пальто с вешалки.
— Ты опять обиделась? — усмехнулся Алексей, не глядя.
— Господи, Лена, ну сколько можно? Ну куда ты пойдёшь, а? На кого ты похожа вообще?
Она не ответила. Просто накинула пальто, забыв, что за окном август и тридцать градусов в тени.
Пот стекал по спине, но она не чувствовала ни жары, ни усталости — только холод внутри.
— Куда хочешь… — пробормотал он напоследок, и снова уткнулся в телефон. Всё. Её не было. Уже не было.
Дверь закрылась за ней тихо. Без хлопка, без эффектного театра. Но в этот момент Лена окончательно поняла: она вышла не из квартиры. Она вышла из жизни, которую больше не хочет жить.
На улице было душно, воздух стоял как в парной. Машины проносились мимо, собаки лаяли, дети играли в мяч. Мир продолжал жить, как будто ничего не произошло. Только в её мире треснул лёд.
Она шла, не зная куда. Прошла три квартала, пока ноги не подвели её к аптеке. Не потому что была больна — просто там было прохладно. И безопасно.
