— Я понимаю, — Марина подошла ближе. Первый шаг через пропасть. — Но понимаешь ли ты, что она не имеет права решать, какая я мать для нашего сына?
— Понимаю, — кивнул Андрей. Он помолчал. — Я все эти дни думал о том, что ты сказала. О том, что я не защитил тебя. И знаешь, ты права. Мне стыдно, но ты права.
Марина опустилась в кресло напротив.
— Андрей, мы потратили семь лет, пытаясь зачать ребенка. Я прошла через все эти обследования, лечения, через отчаяние, когда ничего не получалось. А потом пришло осознание, что я никогда не смогу выносить ребенка. Знаешь, что я чувствовала? Что я неполноценная. Что я подвела тебя.
— Нет, дай мне закончить, — она подняла руку. — А потом появился Миша. И впервые за долгое время я почувствовала себя целой. Когда он назвал меня мамой в первый раз, я плакала всю ночь. И вот приходит твоя мать и одной фразой перечеркивает все это. Бьет по самому больному месту.
Андрей встал и опустился перед ней на колени, взяв её руки в свои.
— Я был дураком, — тихо сказал он. — И эгоистом. Мне казалось, что я могу сохранить мир в семье, если буду сглаживать углы. Если буду говорить с мамой наедине. Но я только делал хуже.
Марина смотрела на их соединенные руки. Десять лет вместе. Десять лет взлетов и падений.
— Помнишь, как мы привезли Мишу домой? — спросила она вдруг. — Он был такой напуганный. Такой маленький.
— Помню, — улыбнулся Андрей. — Он вцепился в твою руку и не отпускал.
— И когда у него была первая температура, — продолжила Марина. — Мы не спали всю ночь.
— Ты не отходила от его кровати.
— А его первый день в школе?
— Ты плакала больше, чем он, — засмеялся Андрей, и Марина впервые за эти дни улыбнулась в ответ.
— Наверное, я не идеальная мать…
— Ты лучшая мать, которую мог бы иметь Миша, — твердо сказал Андрей. — И я никому не позволю говорить иначе. Даже своей маме.
Наступила пауза, во время которой они просто смотрели друг на друга.
— Мама? — раздался вдруг детский голос. Миша стоял в дверях в пижаме с медвежатами. — Я не могу уснуть.
— Что случилось, солнышко?
— Мне приснилась бабушка, — он неуверенно переминался с ноги на ногу. — Она сказала, что ты не моя мама.
Андрей подошел к сыну и опустился перед ним на корточки.
— Миша, — серьезно сказал он. — Бабушка была неправа. И она извинится перед тобой и перед мамой. Но даже если она этого не сделает, запомни: Марина — твоя настоящая мама. Единственная и настоящая.
Мальчик перевел взгляд с отца на Марину.
— Правда, — Андрей взъерошил его волосы. — А теперь давай-ка вернемся в постель. Я почитаю тебе сказку.
— И мама тоже, — Андрей встал и протянул руку Марине. — Мы пойдем вместе. Мы ведь семья, правда?
Она посмотрела на протянутую руку мужа, на взволнованное лицо сына.
Одна фраза. Десять слов. Почти разрушенный брак.
Но сейчас — рука мужа, ждущая её прикосновения. И глаза сына, полные надежды.
— Правда, — Марина взяла мужа за руку, а другой обняла Мишу. — Мы семья. И всегда ею будем.
Три фигуры в полутемном коридоре. Три части одного целого.
Когда они шли вместе в детскую, Марина ощутила, как что-то внутри неё, сломанное одной фразой за семейным ужином, начинает медленно срастаться. Не как раньше — теперь со шрамом. Но, может быть, даже прочнее.
Материнство не в генах. Не в крови. Оно в бессонных ночах у кровати больного ребенка. В гордости за его первые успехи. В страхе за его будущее. В безусловной любви, которую не может перечеркнуть ни одна брошенная фраза.
Даже та, что прозвучала за семейным ужином и едва не разрушила десять лет брака.
Если рассказ зацепил — поставьте лайк и подпишитесь на канал, мне будет очень приятно 🙌
С вами была Тёплый уголок До новых историй — правдивых, острых и всегда с оттенком блеска.
