— В семье также принято уважать друг друга. А меня тут никто не уважает — ни мое мнение, ни мои страхи.
— Какие страхи, милая? — свекровь наклонила голову, изображая участие.
— А если Катя с Антоном разведутся через год? Или он работу потеряет? Кто кредит выплачивать будет? Я?
— Ну что вы такое говорите! — возмутилась Лидия Павловна. — Накаркаете еще!
Виктор, до этого молчавший, вмешался:
— Мам, Лена права в том, что риски есть. Но я готов дать расписку, что беру все выплаты на себя.
— Расписку? — фыркнула Елена. — Витя, ты же юрист. Прекрасно знаешь, что если кредит на мне, то и отвечать буду я. Никакие расписки банк не интересуют.
Прессинг продолжался две недели. Звонила Катя — плакала в трубку, говорила, что свадьба под угрозой срыва. Приходила свекровь — уговаривала, стыдила, давила на жалость. Виктор ходил мрачнее тучи, демонстративно спал на диване.
— Сколько еще это будет продолжаться? — спросила Елена однажды вечером.
— Эта война. Бойкот. Манипуляции.
— Я не манипулирую. Просто не понимаю, как можно быть такой черствой.
— А я не понимаю, как можно быть таким безответственным! — вспылила Елена. — Мы едва концы с концами сводим! У нас стиральная машина на последнем издыхании, холодильнику пятнадцать лет, в ванной плитка отваливается! Но нет, давайте влезем в долги ради понтов!
— Это не понты! Это память на всю жизнь!
— Память можно создать и без долгов! Мы с тобой поженились скромно — и что? Разве мы несчастны из-за этого?
Виктор промолчал. И в этом молчании был ответ — да, его это не устраивало. Всегда не устраивало.
На следующий день Елена приняла окончательное решение.
— Витя, я не буду брать кредит. И точка. Это мое последнее слово.
— Особенно ради тебя. Потому что люблю и не хочу, чтобы мы погрязли в долгах окончательно.
Виктор смотрел на нее долгим взглядом.
— Я запомню это, Лена. Запомню, что в трудную минуту ты отвернулась от моей дочери.
— А я запомню, что ты готов пожертвовать нашим благополучием ради чужих амбиций.
Свадьбу сыграли. Скромную, в небольшом кафе за городом, на тридцать человек. Елена помогала с организацией — нашла недорогого фотографа через знакомых, договорилась о скидке на оформление зала. Даже испекла свадебный каравай своими руками.
Но благодарности не дождалась. Катя весь вечер ходила с кислым лицом, Марина отпускала едкие комментарии про «экономвариант», родственники со стороны Антона откровенно фыркали.
— Ну что, довольна? — прошипела ей на ухо свекровь. — Испортила ребенку праздник.
Елена промолчала. Что тут скажешь? Виновата она во всех бедах, и точка.
Виктор весь вечер избегал ее взгляда. Танцевал с дочерью, пил с бывшей женой за счастье молодых, фотографировался с родственниками. А Елену будто и не существовало.
— Папа так расстроен, — подошла к ней Катя ближе к концу вечера. Белое платье — простое, но красивое — делало ее похожей на фарфоровую куклу. — Он так хотел устроить мне праздник.
— Катя, у тебя есть праздник. Ты выходишь замуж за любимого человека. Разве это не главное?
— Вам легко говорить, — Катя скривилась. — У вас, наверное, и не было мечты о красивой свадьбе. А я с детства мечтала. И папа обещал.
— Обещал — когда тебе было десять лет и он еще не знал, что такое кредиты и ипотека.
— Вы все про деньги да про деньги, — Катя отвернулась. — Неудивительно, что папа с вами несчастлив.
Слова ударили больнее пощечины. Елена смотрела, как Катя уходит к гостям, и чувствовала, как внутри растет глухая обида.
Домой возвращались молча. Виктор вел машину, сосредоточенно глядя на дорогу. Елена смотрела в окно на ночной город.
— Спасибо, что помогла с организацией, — наконец выдавил он.
— Каравай был вкусный.
Снова молчание. Дома Виктор сразу ушел в душ, а Елена села у окна в гостиной. За стеклом мерцали огни ночного города. Где-то там веселилась Катя с молодым мужем и гостями — перебрались в ночной клуб продолжать празднование.
И правильно, — подумала Елена. — Молодые, пусть веселятся.
Из ванной вышел Виктор, сел в кресло напротив.
— Знаешь, а ведь Марина права. Можно было постараться. Ради Кати.
Елена резко повернулась к нему.
— Серьезно? После всего ты это говоришь?
— Просто… видела бы ты ее лицо. Она так старалась не показывать разочарование.
