— Разочарование в чем? В том, что не было лимузина? Фейерверка? Выездной регистрации?
— В том, что отец не смог дать ей то, что хотел.
— Отец не смог, потому что отец уже по уши в долгах! И его жена, между прочим, тоже!
— Можно было найти выход. Занять у кого-то. Твои родители…
— Не смей! — Елена вскочила. — Даже не думай впутывать моих родителей! Они пенсионеры, живут на пятнадцать тысяч в месяц! И я не позволю тебе их грабить!
— Я не собирался грабить. Просто подумал…
— Ни о чем ты не подумал! Только о том, как угодить своей бывшей и дочери!
Виктор тоже встал, лицо его потемнело.
— Знаешь что? Да, я хотел угодить дочери! Потому что люблю ее! А ты… ты никогда не поймешь, что это такое — любить ребенка!
Удар ниже пояса. Елена пошатнулась, как от пощечины.
— Выйди вон, — тихо сказала она.
— Лена, я не то хотел сказать…
Виктор вышел. Елена осталась одна у окна. Слезы душили, но она не позволяла им пролиться. Хватит. Довольно.
Прошел месяц после свадьбы. Жизнь вроде бы вошла в прежнюю колею, но что-то неуловимо изменилось. Виктор больше не поднимал тему кредита, но и прежней близости между ними не было.
По выходным он начал ездить к Кате — помогать с ремонтом в съемной квартире. Елену не приглашал, она и не навязывалась.
— Как молодые? — спрашивала она для приличия.
— Нормально. Антон подработку нашел, копят на мебель.
И все. Дежурные фразы, дежурные улыбки. Два чужих человека под одной крышей.
Родственники Виктора демонстративно игнорировали Елену. На дне рождения свекрови ее посадили на край стола, подарок приняли с кислой миной. Марина, тоже присутствовавшая на празднике, громко рассказывала, какая прекрасная свадьба была у дочери ее подруги.
— Вот это размах! Сто пятьдесят человек, ресторан на берегу, выездная регистрация. А невеста — в платье за двести тысяч!
Все понимающе качали головами и косились на Елену.
— Могла бы и не обращать внимания. Мама старый человек.
— А Марина? Она-то не старая. Специально при мне это рассказывала.
— Ну и что? Имеет право.
Елена смотрела на мужа и не узнавала. Куда делся мужчина, который когда-то защищал ее от нападок бывшей жены? Который говорил, что они с Еленой — команда?
В одну из суббот Елена осталась дома одна. Виктор уехал к Кате — помогать с установкой кухни. Не позвал, она не напросилась.
Квартира казалась слишком тихой, слишком пустой. Елена бродила по комнатам, не находя себе места. На кухне наткнулась на свадебное фото Кати и Антона — Виктор поставил в рамке на полку.
Молодые улыбались, красивые, счастливые. И ведь правда счастливые, несмотря на «скромную» свадьбу.
Так может, все не зря? — подумала Елена. — Может, я правильно поступила?
Телефон разорвался трелью. Номер незнакомый.
— Елена Сергеевна? Это из банка «Доверие». Мы хотели бы предложить вам выгодные условия кредитования. У вас отличная кредитная история…
Елена нажала отбой, не дослушав. Села за кухонный стол, обхватила голову руками.
Да идите вы все. И банки, и родственники, и их свадьбы.
В дверь повернулся ключ — вернулся Виктор. Раньше обычного.
— Ты дома? — удивилась Елена.
— Да. Быстро управились.
Он прошел на кухню, налил воды. Выглядел усталым, постаревшим.
— Знаешь, Катя беременна, — вдруг сказал он.
— Поздравляю. Ты скоро станешь дедушкой.
— Ага. И знаешь, что она сказала? Что хорошо, что свадьбу скромную сыграли. А то бы сейчас кредит выплачивать и на ребенка копить — совсем тяжело было бы.
Елена молча смотрела на мужа.
— Прости меня, Лена, — тихо сказал Виктор. — Ты была права. Насчет всего.
Но было поздно. Слишком много сказано, слишком много обид накопилось. Доверие, как хрустальная ваза — разбил, и не склеишь.
— Я рада, что ты это понял, — ровно ответила Елена.
Она встала и пошла в комнату. Села у окна на свое любимое место. Внизу кипела субботняя жизнь города — спешили люди, сигналили машины, смеялись дети в сквере напротив.
Да и пошли они все, — подумала Елена, глядя на свое отражение в стекле. — Зато я не буду трястись от этих кредитов. И это главное.
Где-то в глубине души теплилась надежда, что время залечит раны. Что они с Виктором смогут восстановить то, что было. Но пока… пока она просто сидела у окна и радовалась, что не поддалась на манипуляции.
Пусть все считают ее черствой и расчетливой. Зато честной перед собой.
