– Толь, я думаю, пытаюсь найти решение…
– Что тут думать?! Я твой брат! Единственный! Родная кровь! – голос Толика срывался на визг. – Мама с того света смотрит, как ты отворачиваешься от меня! Она бы прокляла тебя за такое предательство!
Сергей отключился, чувствуя, как в висках стучит кровь. Мама… Она действительно всегда защищала Толика, оправдывала его выходки, покрывала перед отцом. Может, именно в этом и была главная проблема? В том, что младшего слишком баловали, не научили ответственности?
Вечером он вернулся домой с твердым намерением поговорить с Татьяной, найти компромисс. Но дома было непривычно тихо. Никакого запаха ужина, никаких звуков телевизора.
На кухонном столе лежала записка, написанная ровным почерком жены:
«Уехала к родителям с Катей. Ты знаешь мой номер. Подумай хорошо о своих приоритетах – о тех, кто любит тебя и нуждается в тебе по-настоящему, и о том, кто просто использует твое чувство вины. Когда определишься – позвони. Но помни: если ты выберешь его, дороги назад не будет. Т.»
Сергей опустился на стул. В доме, где он прожил пятнадцать счастливых лет, вдруг стало холодно и пусто. Телефон зазвонил – конечно, Толик.
– Ну что, брат? Решил? Время поджимает, они уже названивают каждый час! Серый, ты же там?
Сергей смотрел на записку жены, на фотографию дочери на холодильнике, на пустую кухню, где еще вчера они были семьей.
– Толя, я не дам тебе денег.
– Что?! Серый, ты спятил? Они же меня покалечат! Может, убьют! Ты хочешь моей смерти?!
– Нет, не хочу. Но я больше не буду тебя спасать. Ты взрослый человек, разбирайся сам со своими проблемами. И не звони мне больше с такими просьбами.
– Да ты… Да как ты можешь?! Предатель! Мама бы в гробу перевернулась! Ты не брат мне больше! Слышишь?! Не брат!
– Мамы нет уже десять лет, Толя. И хватит прикрываться ею и манипулировать мной, – устало сказал Сергей. – Я дал тебе столько денег за эти годы, что можно было купить квартиру. И что? Где всё это? Прогулял, проиграл, пропил. Хватит. Учись жить сам.
Он отключился, заблокировал номер брата. Руки слегка дрожали. Потом набрал жену.
– Таня? Это я. Приезжайте домой. Я всё решил. Вы с Катей – моя настоящая семья. Только вы.
Прошел месяц. Толик пытался дозвониться с других номеров, приезжал к Сергею на работу, устраивал скандалы, кричал о предательстве и проклинал на чем свет стоит. Но Сергей был непреклонен.
– Знаешь, что самое удивительное? – сказал он как-то вечером Татьяне, когда они сидели на кухне за чаем. – Его ведь никто не покалечил. Все эти страшные угрозы, криминальные авторитеты… Просто пшик. Он договорился с ними о рассрочке и устроился наконец на работу.
– Я же говорила, что он манипулировал тобой. Играл на чувстве вины и страхе за него, – Татьяна обняла мужа. – Но ты молодец, что смог это прекратить. Я знаю, как тебе было тяжело.
– Знаешь, я думал, буду чувствовать вину. Но вместо этого… облегчение. Как будто тяжелый камень с плеч упал. Все эти годы я жил в постоянном напряжении – когда он позвонит в следующий раз, сколько попросит, где взять деньги…
Катя вернулась из университета, радостная и возбужденная.
– Пап, мам! У меня две новости! Во-первых, меня взяли на оплачиваемую стажировку в крутую компанию! А во-вторых, я получила повышенную стипендию за отличную учебу!
Они обнимали дочь, радовались вместе с ней. И Сергей думал – вот она, его настоящая семья. Люди, которые его любят, поддерживают и сами стараются чего-то достичь. Те, ради кого действительно стоит работать и стараться.
Телефон больше не разрывался от звонков Толика. По слухам от общих знакомых, он устроился наконец на постоянную работу – охранником в супермаркет. Может, необходимость самому решать проблемы и оплачивать долги наконец заставит его повзрослеть.
А может, и нет. Но это уже не забота Сергея.
– Жалеешь иногда? – спросила как-то Татьяна, когда они лежали в постели.
– Нет. Жалею только о том, что не сделал этого раньше. Сколько лет потрачено впустую, сколько денег выброшено на ветер… Мы могли бы уже выплатить половину ипотеки или съездить с тобой в кругосветное путешествие.
– Не впустую, Серёж. Ты пытался помочь брату, выполнял долг перед мамой. Это не твоя вина, что помощь превратилась в паразитирование. По крайней мере, твоя совесть чиста – ты дал ему множество шансов.
Они лежали в обнимку, и Сергей чувствовал покой. Настоящий дом – не там, где ты вырос, а там, где тебя любят и ждут. Настоящая семья – не та, что связана кровью, а та, что связана взаимным уважением и заботой.
Через полгода Толик прислал сообщение с нового номера: «Брат, прости. Ты был прав. Я устроил свою жизнь, работаю, гашу долги. Спасибо, что заставил меня взять ответственность за себя».
Сергей прочитал, но не ответил. Некоторые мосты лучше оставить сожженными. Не из злости – из мудрости. Потому что Татьяна была права: есть люди, которым нужно помогать встать на ноги, а есть те, кто тянет тебя вниз вместе с собой.
И умение различать их – это и есть настоящая зрелость.