Зинаида Петровна замерла, словно её ударило током. «Что? Вы меня… выгоняете?»
«Нет, мама, никто тебя не выгоняет», — Наташа старалась говорить спокойно. «Просто твоё здоровье заметно улучшилось. Врачи говорят, что ты идёшь на поправку. Жить одной тебе уже вполне по силам».
«Вот как?» — голос тёщи задрожал. «Значит, я стала обузой? Помеха для молодой семьи?»
«Зинаида Петровна, вы живёте с нами уже два года», — вмешался Андрей. «Изначально речь шла о временной мере, пока вы восстанавливаетесь после инсульта. И вы восстановились — это очевидно. Вы прекрасно ходите, у вас ясная голова. Да вы энергичнее многих моих коллег!»
«Ах значит так!» — тёща резко встала из-за стола. «Как заболела мать — так сразу побоку её? В дом престарелых? На помойку?»
«Мама, что ты такое говоришь!» — ахнула Наташа. «Никто не предлагает тебе идти в дом престарелых! У тебя есть своя квартира — светлая, просторная, в хорошем районе. Мы поможем тебе с переездом, будем часто навещать…»
«Я не могу жить одна!» — отрезала Зинаида Петровна. «Вы прекрасно знаете, что мне нужен постоянный уход и присмотр. Я больной человек! В любой момент может случиться приступ!»
«Именно поэтому мы предлагаем нанять сиделку, которая будет приходить каждый день», — спокойно парировал Андрей. «А если вам станет хуже, мы всегда сможем пересмотреть решение».
«Неблагодарные!» — выкрикнула тёща. «Я всю жизнь на вас положила! Наташку одна растила, себе во всём отказывала! А теперь, когда мне нужна помощь — вы меня на улицу выбрасываете?»
С этими словами она выскочила из кухни, громко хлопнув дверью.
В доме воцарилась атмосфера холодной войны. Зинаида Петровна забаррикадировалась в своей комнате и отказывалась выходить даже на совместные приёмы пищи. Еду ей приносила Наташа, но та едва притрагивалась к тарелкам, демонстративно показывая, что «умирает от болезни и несправедливости».
«Мама, ну нельзя же так», — увещевала её Наташа, забирая очередной почти нетронутый обед. «Ты навредишь своему здоровью».
«А вам какое дело до моего здоровья?» — огрызалась тёща. «Вы же меня выгоняете. Вот и будете радоваться, когда я загнусь от голода и одиночества!»
Андрей старался держаться подальше от этих сцен, уходя на работу раньше обычного и возвращаясь затемно. Но даже дома он теперь проводил большую часть времени в их с Наташей спальне или на лоджии, превращённой в импровизированный кабинет.
Наташа металась между матерью и мужем, пытаясь сгладить острые углы, но с каждым днём её лицо становилось всё более измученным. Она почти перестала улыбаться, а под глазами залегли тёмные круги.
В четверг вечером, когда Андрей вернулся с работы, он застал жену сидящей на кухне в полной темноте.
«Наташ? Почему ты сидишь без света?»
Она молча покачала головой. Андрей включил лампу и увидел, что глаза жены покраснели от слёз.
«Что случилось?» — он сел рядом, обнимая её за плечи.
«Мама сегодня сказала, что у неё болит сердце. Просила вызвать скорую, но запретила говорить тебе», — голос Наташи дрожал.
«Да. Приехали врачи, осмотрели… Сказали, что всё в порядке. Давление немного повышено, но это не критично. Прописали успокоительное».
«Вот видишь? Очередная манипуляция», — Андрей покачал головой.
«Но что, если в следующий раз это будет по-настоящему?» — Наташа подняла на мужа заплаканные глаза. «Что, если она действительно больна, а мы её выгоняем?»
«Наташ, мы не выгоняем твою мать. Мы предлагаем ей вернуться в собственную квартиру — комфортную, хорошо обустроенную, с соседями, которые знают её много лет. Это не дом престарелых и не улица».
«Я знаю, но… она так драматизирует всё это. Говорит, что я предаю её, что она всю жизнь на меня положила…»
«Именно поэтому я и настаиваю на переезде», — твёрдо сказал Андрей. «Твоя мать манипулирует тобой. Использует твою любовь и чувство вины. Это нездоровые отношения, Наташ. И я не хочу, чтобы наш брак стал их жертвой».
В понедельник Андрей взял отгул и, не предупредив ни Наташу, ни тёщу, отправился в агентство по подбору домашнего персонала. После трёхчасового собеседования с несколькими кандидатками он остановился на женщине средних лет с медицинским образованием и опытом работы с пожилыми людьми.
«Три часа в день, пять дней в неделю», — обговаривал он с Еленой Васильевной условия. «Основные задачи — проверить состояние здоровья, помочь с готовкой и уборкой, купить необходимые продукты и лекарства. Если возникнут экстренные ситуации — сразу звоните нам, телефоны я оставлю».
Вернувшись домой, он застал Зинаиду Петровну на кухне — впервые за последние дни она вышла из своего добровольного заточения. При виде зятя она демонстративно поджала губы и отвернулась.
«Зинаида Петровна, я нашёл отличную сиделку для вас», — начал Андрей, делая вид, что не замечает её холодности. «Елена Васильевна, медсестра с пятнадцатилетним стажем. Она будет приходить к вам каждый день, помогать с бытовыми вопросами, следить за здоровьем».
«Можешь не утруждаться», — процедила тёща. «Я никуда не поеду. Это мой дом теперь».
«Нет, Зинаида Петровна, это наш с Наташей дом. А ваш дом — через пять остановок отсюда. И он ждёт вас».
«Посмотрим, что скажет Наташа», — тёща ухмыльнулась. «Она никогда не бросит свою мать».
В этот момент входная дверь хлопнула — вернулась Наташа. Видя, что муж и мать на кухне, она застыла в дверях, чувствуя наэлектризованность атмосферы.
«Что происходит?» — настороженно спросила она.
«Твой муж нанял для меня какую-то сиделку», — Зинаида Петровна скрестила руки на груди. «Думает, что может вот так просто избавиться от меня».
