Таисия отвела глаза, Валентин переминался с ноги на ногу.
— Не надо нам этого театра, — буркнул он. — Всё будет по закону. Мы предупредили.
— А я — записала, — с холодной улыбкой сказала Екатерина и показала на телефон, лежащий на столе. — Пишите претензии, господа наследники. Только не к женщине, а к Конституции.
Валентин взял сестру за локоть, развернулся резко. На прощание Таисия прошипела:
— Ты ещё поплачешь. Так одна и сгниёшь тут со своим гаражом.
Когда дверь хлопнула, и в коридоре стихли шаги, Екатерина села обратно за стол, дрожащими пальцами поднесла чашку ко рту, но кофе был уже холодным, как последние десять лет её брака — честного, но уставшего.
Она посмотрела на стену, где висел старый календарь с отметкой на дне: «МРТ 13:00», и на секунду позволила себе роскошь слабости. Подумала: «А ведь Таисия права. Одна. Страшно». И тут же — выпрямилась. Страх — не повод уступать. Страх — повод бороться.
Их первая атака отражена. Но это только начало.
— Открывай, Екатерина! Мы имеем право! — в дверь гремели с такой яростью, что ей показалось: петли скоро сложатся, как у старого чемодана на вокзале.
Было субботнее утро. Время, когда у нормальных людей — каша, халат и сериал с повторами. У Екатерины — дрожащая чашка с недопитым чаем и мобильник с включённой видеозаписью, как единственной подругой.
За дверью метались Таисия и Валентин. Валентин, судя по звукам, пытался ввинтить в замочную скважину то ли отвертку, то ли свою правду. Таисия неистово звонила в домофон каждые пять секунд, как будто хотела воскресить Николая нажатием.
— Ты не имеешь права нас не пускать! — орала она, уже хриплая, — мы, между прочим, пришли по-хорошему! По-семейному!
— Ну, если это по-хорошему, — буркнула Екатерина, прижимая телефон к груди, — то интересно, как у вас по-плохому…
Она позвонила участковому. Второй раз за неделю. Первый раз он приехал через час и сказал: — Ну, Екатерина Алексеевна, ну помиритесь, ну родня же… Второй раз — надеялась — он приедет быстрее.
Но «родня» ждать не собиралась. Замок дёрнулся с усилием, и вдруг — лязг. Снаружи что-то упало. Потом — тишина. Подлая, липкая.
Екатерина подошла к двери, не снимая цепочку, и приоткрыла.
— Вы что творите?! — Мы тебя предупреждали! — заорал Валентин, лицо его покраснело до оттенка варёной свёклы. — Мы пришли за своим. С дачи ты нас выгнала, так теперь вот сюда…
— Я вас не выгоняла. Я вызвала полицию, потому что вы начали грузить оттуда шкафы. Без спроса! — голос Екатерины срывался, но она держалась. Как капитан тонущего корабля — в халате и с дрожащей губой.
— А чего ты орёшь, как будто у тебя тут мавзолей? — Таисия подскочила ближе. — Ты кто вообще такая, чтоб нас из отцовского дома гнать?!
— Это не его дом! Это наш общий. Ты в ЗАГСе с ним не стояла. Я — стояла. И выносила его тоже я. А ты по WhatsApp соболезнования присылала!
— Да чтоб ты… — начала Таисия, и вдруг — удар. Настоящий. Как в дешёвом сериале. Таисия вцепилась Екатерине в плечо, Валентин толкнул дверь, цепочка не выдержала. Екатерину швырнуло назад, она стукнулась спиной о шкаф.
— Господи… вы совсем с ума сошли?! — прорычала она, схватив первый попавшийся предмет — увесистую керамическую вазу с засохшими ветками. Эстетики мало, но по темечку вполне.
Таисия рванула к комнате, как ищейка в поисках компромата. Валентин уже шёл к антресолям — искал коробки с документами, ключи, черт знает что. Вид у него был решительный. Как у сантехника, которому не заплатили.
— Не трогайте мои вещи! — кричала Екатерина, но это уже было похоже на вой.
Таисия швырнула семейный фотоальбом на пол, наступила на него и даже не заметила.
— Где документы на дачу? — орал Валентин, лихорадочно открывая ящики. — Где, спрашиваю?!
