— Оль, я серьёзно. Зачем суд? Зачем эти конфликты? Мы можем всё мирно. Тебе всё равно будет где жить — у тебя же квартира от мамы под Серпуховом.
— Это да. Только там ещё плита газовая, а ты, Лёша, рядом — это уже перебор с опасностью.
— А ты — обнаглел. Я тебе верила. А ты подделал сделку и сплавил квартиру левой тётке с вишнёвым маникюром.
— Это мой шанс. Я хочу начать новую жизнь. Без конфликтов.
— Начинай с честности, тогда шанс будет. А пока — увидимся в суде.
На следующее утро Ольга приехала к нотариусу Плясунову. Старичок с лысиной и аккуратной седой бородкой встретил её настороженно, как будто уже знал, зачем она пришла.
— Да, да… Помню, приходил Алексей. С доверенностью от вас. Всё было оформлено корректно.
— Я не давала ему право на продажу квартиры! — Ольга бросила на стол копию своей доверенности. — Читайте, вот: «доверенность на представление интересов, без права распоряжения недвижимостью».
Нотариус надел очки, нахмурился. — Хм. Подделка… Бумага-то — похожа. Но формулировки — другие. Подлог. Печать моя, да… А подпись? Не ваша?
— Моя. Но на другом документе. Он, видимо, сдал копию с другими пунктами.
— Ну что ж. Тогда — это уже уголовное дело. Я обязан сообщить.
— Уже сообщили. Я пришла только подтвердить.
Ольга вышла из офиса с ощущением, что стояла на краю обрыва. Но впервые за последние дни — под ногами был хоть какой-то камень.
Он перешёл черту. А я — перехожу в наступление.
Вечером к ней пришёл Николай Петрович. Свёкор.
В куртке, с авоськой и взглядом человека, который не знает, как разговаривать с женщиной, которую обманул его сын.
— Олечка. Привет. Можно?
— Поговорить. Как взрослые.
Она неохотно открыла дверь.
— Только пять минут. У меня собака злая и адвокат в Zoom через час.
Он прошёл в коридор, снял кепку.
— Алексей… неправ. Я это понимаю. Но ты ж знаешь, он всегда всё через одно место делает. Ты умная, с характером. А он — ну, что с него взять? Мы его с детства баловали. Всё ему разрешали. Вот и вырос. А ты — держишься. Не сдаёшься.
— Я не музей, чтобы «держаться». Я человек. И мне больно, Николай Петрович.
— Понимаю. Мы не за тем пришли. Хотели попросить: не делай огласки. Мы тут… с Тамарой собрались продать дачу, погасить долги. Хотим тебе часть вернуть. Сколько сможем. Ну, по справедливости. Чтоб ты не осталась без всего.
— Я не «осталась без всего». У меня есть принципы. И юрист.
Он вздохнул. — Ну тогда… удачи тебе, Олечка. Только береги себя. Это всё тяжело. Особенно когда из-за любви в суд идёшь.
— Она давно не любовь. Она — статья УК.
Он ушёл, не хлопнув дверью. А она осталась — с гордостью, усталостью и полной папкой документов на столе.
Ольга включила ноутбук. Новое письмо от адвоката.
Тема: ИСК ГОТОВ. Текст: «Ольга Михайловна, мы подали в суд заявление о признании сделки недействительной. Готовьтесь. Это будет непросто, но есть шанс вернуть всё. Главное — не теряйте позицию. Ваша правда — зафиксирована документами.»
Она выключила свет и легла рядом с Рокси.
Впереди был суд. Конфликт. Битва. Но впервые за долгое время — она не боялась.
Никто не имеет права продавать твою жизнь. Даже если у него есть твоя подпись.
Суд был назначен на 9:30. Ольга приехала к девяти. Без макияжа, но в идеально выглаженной белой рубашке и чёрных брюках — строгая, холодная, как банковская справка.
В руке — папка с документами. В голове — адвокатские инструкции и фраза, которую она повторяла как мантру последние три недели: «Ты не сломалась. Ты защищаешь свою жизнь».
Перед зданием суда курила Ирина. В коротком пуховике и кроссовках, как будто пришла на фитнес. Увидела Ольгу, криво усмехнулась.
— Ну, здравствуй, снежная королева. Всё ещё думаешь, что мир по твоим правилам живёт?
— Нет. Но теперь по закону — точно. Ира, ты как? Успела потратить аванс с моей квартиры?
— Ой, не переживай, я себе только реснички сделала. И блендер. Ты ж всё равно бы не использовала — ты же на протеиновом.
