С утра всё шло не так. Ольга проснулась с головной болью, обнаружила, что Рокси опять натоптала грязи по коридору, а кофе-машина, видимо, обиделась на неё за вчерашний вечер, когда она обошлась без кофе и с бутылкой вина.
Она вытерла стол салфеткой и мрачно уставилась в окно. Снизу, у подъезда, уже третий день крутилась машина, которую она раньше не видела. Серая «Крета» с облезлой антенной и каким-то знакомым силуэтом внутри.
Не параной, Ольга. Это не слежка. Просто твоя жизнь разваливается по графику — как новая серия «Санта-Барбары», только без рекламы и с настоящими слезами.
В 10:35 позвонила Тамара Васильевна.
— Доброе утро, Олечка. Ну, как ты? — голос у свекрови был масляный, как у хорошей буженины, которую она когда-то подсовывала Ольге на юбилеи.
— Живём. Вставили зубы, натянули улыбку, пошли на амбразуру, — Ольга вяло закатила глаза.
— Что ты так язвительно-то? Я просто хотела узнать, не передумала ли ты с квартирой на Комсомольской. Всё-таки, Алексею она нужнее. Он сын, Оля. Кровь от крови, а ты — извините, по доверию пришла.
Ольга взяла паузу. Молча, сжала кружку в руке.
— Вы, Тамара Васильевна, пока не начинайте. У меня утро только началось, голова болит, настроение на нуле, и всё, что мне сейчас нужно — это не ваша семейная бухгалтерия, а тишина.
— Ну что ты так? Я ж по-хорошему. У нас с Алексеем сейчас всё нестабильно. Бизнес упал, стройка стоит, а вы вот… живёте в центре, как королева. Он же эту квартиру вам сам оформил, по любви, но ведь любовь, знаешь, как доверенность — закончилась, срок вышел.
— Ага, доверенность. А потом — отзывали без моего ведома?
— Ну ты же вечно в своих командировках. Алексею надо где-то жить, ты вон — с собаками и языками, а он — мужик. Ему опора нужна. Женщина рядом. А не это всё…
— Какая женщина рядом, Тамара Васильевна? Вы про Иринку из их офиса, с которой он полгода втихаря мотается в Питер якобы «на закупки по бетону»? Так вы ещё и её готовы принять?
— Умная девочка. Тихая. Скромная. Не конфликтная. И, знаешь, всё делает по дому. Не то что ты, с твоими шпильками и английскими школами…
— Хватит, — резко бросила Ольга. — Мы с Алексеем не живём вместе уже два месяца. И квартиру эту купила я, а не он. По документам можешь проверить.
— Олечка, документы — это бумага. А вот кто кому был, и кто в кого душу вложил, это важнее.
— Тогда вложите душу в ипотеку. И душу отдайте банку, не мне. Я вам больше ничего не должна.
Тамара Васильевна всхлипнула. Настолько наигранно, что Ольга даже не удосужилась среагировать.
— Ну как тебе не стыдно? Он же твой муж! Ты ему как родная была! А теперь выставляешь из квартиры, как бомжа!
— Как бомжа? Он два года работал без регистрации, всю зарплату переводил «налом» себе на карту. Ни одного вклада в общую жизнь. Машину я купила, квартиру — я, бизнес мой. Даже Рокси я из приюта привела. И если вы так любите справедливость — начнём её с нотариуса.
Свекровь повисла на линии. Ольга слышала, как на том конце дышит тяжело, будто копает грядку, а не ведёт переговоры.
— Ну и живи одна! С собакой! Посмотрим, кто тебе потом стакан воды подаст!
— Лучше уж Рокси принесёт в миске, чем вы мне со своей отравленной добротой, — отрезала Ольга и отключила.
К вечеру всё стало хуже. В подъезде она столкнулась с женщиной лет сорока пяти, крепкой, с маникюром «под вишню» и красной помадой, которая уверенно стояла у её двери.
— Ольга Михайловна? Здрасьте. Я Светлана Петровна. Мы сегодня заезжаем.
— Куда? — Ольга непонимающе моргнула.
— В вашу квартиру. Нам сказали, что всё уже оформлено. Мы купили её через Сергея Викторовича, ваш риэлтор.
Ольга расхохоталась. У неё даже губы дрогнули от нервного смеха.
— Через кого, простите?
